Толпа, подросшая за последние минуты, дружно ахнула, умиляясь сообразительности и мудрости харизматика.
Удалов поежился. Он прожил долгую жизнь и многого навидался.
– А интересно, – тихо произнес он, – все эти харизматики хотят порядка и дисциплины?
Ему не ответили.
Минц уже пошел обратно.
Савич шагал рядом и размышлял:
– Но ведь он не красивый, не милый, не обаятельный и, может, даже не очень умный. Почему же?
– Это и есть харизма, – ответил Минц.
– И что будем делать? – спросил Грубин.
– Ничего, – сказал Минц. – Мы его породили, не нам его убивать.
Когда они вошли во двор, сверху из окна свесилась Ксения Удалова.
– Мужики, – сообщила она, – по радио передавали, что Иванова Семена утвердили кандидатом в вологодскую Думу.
– Быстро, – вздохнул Грубин.
– Бери выше, – сказал жене Удалов. – Не сегодня завтра быть ему губернатором. Стоит ему только в телевизоре появиться.
– Уже появлялся, – сказала Ксения. – Не произвел впечатления.
– Это только первая реакция, – сказал Минц. – Будет и вторая.
Вторая реакция случилась во время обеда. Ксения занесла половник над тарелкой мужа, замерла, пошлепала губами и произнесла:
– Кого-то он мне напоминает.
– Кого же? – заинтересовался Удалов.
– Или покойную тетю Симу… либо горностая. Вот именно – горностая!
Удалов горько улыбнулся. Любовь толпы принимает странные формы.
Ему-то самому, неподвластному влиянию харизмы, Иванов Семен представлялся, правда, чем-то похожим на полководца Суворова в деревенской ссылке, готовым сейчас же ринуться на Чёртов мост…
«Чепуха мерещится», – оборвал себя Удалов.
Вечером они вышли во двор, уселись за стол для домино, но конечно же в домино не играли, а беседовали.
Понимали, что старая жизнь окончилась, а что сулит новая – догадаться было нелегко.
Над городом прошел вертолет без опознавательных знаков.
– Не время вертолетам летать, – сказал Грубин.
– Ох и не нравится мне это… – Удалов вскочил и кинулся прочь со двора.
За ним побежал Миша Стендаль.
Бежать пришлось недалеко.
Вертолет опустился на площади Землепроходцев, рядом с бетонной ладьей.
Из него выпрыгивали омоновцы в соответствующих чулках на головах.
За омоновцами вышли трое в штатском.
Удалова такими демонстрациями не запугаешь.
– Добрый вечер, – сказал он вежливо, но строго. – По какому поводу несанкционированный митинг?
Противника следует ошеломить. Ведь если ты станешь о причинах рассуждать или возражать, они тебе врежут прикладом по затылку и даже в больницу не отнесут.
А грозный, хоть и бессмысленный окрик действует.
Трое в штатском сразу почувствовали в Удалове родную душу и ответили нестройным хором:
– Имеем указание об изъятии гражданина Иванова Семена Эдуардовича.
– С какой целью? – рассердился товарищ Удалов.
– Обнаружились нарушения в регистрации в качестве кандидата.
– Ясно, – сказал хитроумный Удалов. – Выполняйте.
Но тут-то и наступила пауза. Чтобы выполнить, следовало найти.
– А где его избирательный штаб, не подскажете? – в голосе у захватчика звякнула неуверенность.
– А вреда не нанесете? – спросил Удалов.
– Владислав Борисович никому не приносит зла, – ответили штатские.
Все стало на свои места. Это были люди другого кандидата в губернаторы, богатого, но без харизмы.
