Ах, эти сладкие, сладкие надежды…
Пока я мечтательно смотрела в окно на кусочек голубого неба, символизирующего ту самую свободу, канцлер с упоением продолжал:
– По возвращении из Анрилина вы, конечно, имеете полное право подать на развод. Но мой вам совет: потерпите немного. Если вы станете его инициатором, то ничего не получите. А будучи вдовой и, как априори, единственной наследницей погибшего супруга, станете одной из самых богатых женщин Селиола. Вам, дорогая Дезали, можно сказать, крупно повезло, что так удачно, а главное вовремя вышли за него замуж.
Насчет последнего я могла бы с Фирцом поспорить. А кое с чем согласиться. Можно было, конечно, встать в позу и гордо заявить, что не в деньгах счастье. Но решила без надобности не лицемерить.
Неизвестно, что взбредет в голову Этте. Вдруг действительно захочет судиться из-за родительского завещания. Наследство Рэйфела в такой ситуации стало бы настоящим подспорьем.
Оставалось только дождаться, когда черная душа демона расстанется с телом.
Пока я так думала, колечко на пальце предупреждающе накалялось. Видно, то, как я все хорошо распланировала, восторгов у де Вера не вызвало. Умирать и делать меня богатой вдовой демон пока что не собирался.
Глава четвертая
О великой силе шантажа
Редкостная скотина ищет изощренную стерву для совместных дискуссий.
Утро вчерашнее и утро сегодняшнее походили друг на друга, как две капли воды, то есть были до неприличия одинаковыми.
Снова странный сон, в котором кольцо на руке раскаляется. Затем макание наяву многострадального пальца в таз с холодной водой. На мгновение даже мелькнула шальная мысль, а не утопиться ли с горя? Соизмерив желаемое с возможностями – неподходящими размерами таза, – отказалась от спасительного варианта. Придется жить дальше.
В результате я, жутко злая и невыспавшаяся, еду в городскую тюрьму на очередное рандеву с мерзавцем мужем.
Душу грела надежда, что меня туда не пропустят. Объяснят еще раз, что к де Веру доступа нет и велят топать обратно.
Ах, мечты, мечты…
Меня не то что пропустили, меня можно сказать запихнули в башню. А пока допихивали, я не переставала удивляться происходящей метаморфозе. Каждый встречный солдат кланялся и с улыбкой обкуренного торчка сообщал мне, что его светлость жаждет меня лицезреть. Возникает вопрос, если де Веру так легко удалось сломать печать Ротелбена и одурачить охрану, почему бы ему попросту не слинять обратно в свой демонов Селиол и не оставить меня в покое?
Страж возле камеры был все тот же. Только со вчерашнего дня, как бы это правильнее выразиться, изрядно потускнел. Зато лицо его, серовато- землистое, просто светилось от счастья. Он сидел на своем табурете и с наслаждением попыхивал трубкой.
Я поморщилась от едкого дурманящего запаха, витавшего в башне. С каких это пор в тюрьме царит вседозволенность?
При виде меня военный весело, даже развязно козырнул, а затем, осторожно поскребшись в дверь, заискивающе проговорил:
– Какие будут дальнейшие распоряжения, ваша светлость?
– Принеси-ка еще бутылку вашего кармийского, а мы пока поворкуем с женушкой, – раздался из камеры знакомый ненавистный голос.
Непонятно зачем стражник поклонился закрытой двери, едва не приложившись к ней лысиной, и нетвердой походкой направился к лестнице. Проводив его задумчивым взглядом, услышала, как за спиной щелкнул замок.
– Входи, дорогая, не стесняйся. Чувствуй себя как дома.
Тяжелая створка со скрипом отворилась.
«Без паники, Дезали», – приказала себе и уверенно шагнула внутрь.
Обстановка в комнате совсем не походила на аскетическую. Посреди камеры – богато накрытый стол. Возле стены широкая кровать с высокой резной спинкой, напротив нее в углу – письменный стол и кресло. От множества зажженных свечей довольно светло и даже, я бы сказала, уютно.
Вместо ковров пол и стены «украшали» зловещие рисунки и символы. Прочитать их я не могла, но и дураку ясно, сотворены они здесь не для декора.
Коснулась одного рисунка – и с отвращением отдернула руку. Художества де Вера были нарисованы… кровью. Даже боюсь предположить, кто служил ему в качестве чернильницы.
Перед глазами тут же появился образ бледного стражника, едва державшегося на ногах. Мне стало искренне жаль беднягу.
Проклятый «вампир» сидел на кровати, скрестив ноги и прислонившись к стене. В руке он держал бокал, наполненный темно-бордовой жидкостью. Хотелось верить, что это все-таки было вино, а не очередная порция донорской крови.
– Вижу, ты неплохо устроился. – Я предусмотрительно остановилась в паре метров от асгайра, не рискуя подходить ближе.
– Пока не жалуюсь. – Рэйфел залпом опустошил свой бокал. Вероятно, не первый по счету. – Присоединишься? Как раз собирался позавтракать.
