Подушка безопасности взорвалась, обжигая ему руки и отбрасывая пульт на заднее сидение.
Тик чувствовал себя моряком, тонущим вместе с подводной лодкой. Передние двери не открывались, их намертво запер какой-то непонятный механизм.
— Что может это делать? — проорал отец, пытаясь перегнуться всей своей массой к задним дверям. По щелчку ручки Тик понял, что там ситуация была ничуть не лучше. Отец со стоном упал обратно на водительское сидение.
Несколько секунд назад машина непостижимым образом ускорилась, еще быстрее устремляясь в неизвестность. Пока что машина ехала прямо и огромные снежные завалы на обочинах удерживали ее от того, чтобы свалиться в кювет, но так не могло продолжаться все время. Тик понимал, что, если они доедут до поворота, у них будет много проблем.
Тик почувствовал кусок льда у себя в животе: может быть, им осталось жить минуту или две.
— Нужно разбить окно! — закричал он.
— Правильно! — ответил отец. — Усядься покрепче и стукни стекло обеими ногами по моему сигналу, хорошо?
Отчаяние прогнало страх Тика и очистило его мозг:
— Хорошо, — сказал он, усаживаясь в правильном положении и засовывая дневник как можно глубже в штаны сзади.
Когда они оба сидели с поднятыми вверх ногами, готовые к удару, Эдгар взял Тика за руку:
— На счет три. Раз, два, три!
С синхронным воплем они оба со всей силы стукнули ногами в стекло.
Оно не разбилось.
Вопя от ярости на холодном воздухе, со струйкой пара, вырывающейся изо рта, Фрэйзер Ганн пытался открыть заклинившую заднюю дверь. Когда она отказалась повиноваться, он наклонился и выглянул в окно, пытаясь найти пульт Чу. Ничего не было видно.
Как он мог выпасть? Как?
Он бросил взгляд вперед по дороге и увидел гаснущий вдали красный свет фар двух машин. Через несколько секунд устройство выйдет из радиуса влияния пульта, и тогда у него не будет больше власти над машиной и ее пассажирами. Она будет ехать, пока в ней не закончится газ или пока она во что- нибудь не врежется.
С учетом невозможности свернуть, последнее более вероятно. Будет большой бум. Эта мысль заставила его замереть и улыбнуться. Похоже, он так или иначе выполнил свое задание. Госпоже Джейн необязательно знать подробности.
Уже не заботясь ни о пульте, ни о своей разбитой машине, Фрэйзер развернулся и направился обратно в город.
Ему нужно было найти кладбище.
На пятом синхронном ударе Тика с отцом стекло со звоном треснуло. Сердце Тика подскочило к горлу и на следующем ударе, казалось, его силы удвоились. Еще несколько трещин пробежали по стеклу, как ледяная паутина. Тик слишком глубоко сидел, чтобы хорошо видеть то, что происходит впереди, но у него было предчувствие, что они могут с огромной скоростью подъезжать к повороту. Так или иначе, скоро все кончится.
— Еще раз! — крикнул папа, тяжело дыша. — Раз, два, ТРИ!
Тик снова ударил двумя ногами и почти сполз на пол машины, когда его ноги ничто не остановило и они прошли сквозь стекло с жутким хрустом и звоном. Несколько крошечных осколков ветер занес обратно в машину, но стекло в твердой пластиковой рамке вылетело и упало далеко позади.
— Вперед! — крикнул папа, помогая Тику снова сесть.
Ветер трепал их волосы и одежду, было так холодно, что собственная кожа казалась Тику резиновой. Сощурившись от ветра, он увидел крутой поворот всего в паре миль. Он не знал, что ждало их там, куст или огромный сарай: видно было только темноту, стену темного дегтя.
— Надо торопиться! — прокричал отец против ветра. — Вперед — вместе!
Собрав все остатки смелости, Тик последовал за отцом на приборную доску и в обдуваемую всеми ветрами дыру, ведущую на капот машины.
— Вон они! — прокричал Норберт срывающимся от страха голосом. — Поравняйтесь с ними, езжайте бок о бок. Если они спрыгнут, это верная смерть!
— Быстро! — добавила девочка.
Светловолосый старомодно одетый шофер молча повиновался и мучил двигатель, пока их машина не поравнялась с потерявшим управление транспортным средством. Всего в нескольких футах справа от Норберта Тик и его отец наполовину вылезли на капот машины и боролись с ветром.
— Подберитесь как можно ближе, — сказал Норберт, опуская окно. — Я хочу видеть каждую царапинку на корпусе машины.
Шофер снова повиновался, как будто он был солдатом, выполняющим приказы генерала.
