сердца. Потому что мои родители заслуживали этого. Они не должны были умереть, и несмотря на то, что Бен любил меня, даже несмотря на то, что я полюбила его — чего не должно было произойти, ведь как я могла любить его, зная страшную правду? — я обязана была поведать все, что знала.
— Серебристые вспышки, — прошептала я, и Рене уставилась на меня.
— Что? — переспросила она.
— В ту ночь, когда умерли мама с папой, я видела серебристые вспышки. — Рассказать все будет непросто, но я справлюсь. Я
Надо было просто сказать: «Это сделал Бен». И все. Всего три слова, но они застряли у меня в горле. Они ранили меня в самое сердце, и я так и не смогла их выговорить.
Я не могла произнести эти три слова. Даже теперь.
— Серебристые вспышки? — прошептала Рене. — Как глаза волка? Волка, который не всегда бывает волком?
Я уставилась на нее. Откуда она знает?
— Я тут почти всю жизнь прожила, — сказала бабушка, словно услышав мой невысказанный вопрос. — Я знаю, о чем говорят люди. Знаю, что обитает в лесу.
— Папа в это не верил.
— Я в курсе, — ответила Рене. — Это я его так воспитала. Я говорила ему, что это всего лишь вымысел, потому что у меня не было другого выбора. А теперь я хочу знать… Эйвери, что ты видела?
И я ей рассказала.
Слушая мое повествование о том, что я видела — как серебряные вспышки, очень быстрые и очень жестокие, разодрали моих родителей, о том, что я спряталась и за всем наблюдала, — она побледнела.
— А потом, когда Бен… когда Бен сказал, что нашел мое лукошко, с которым я пошла за грибами, я… я поняла, что случилось.
— Нет, — простонала Рене и снова расплакалась. — Ты уверена, что Бен?..
— Да, — прошептала я, перебив ее. Я не дала ей произнести эти слова, потому что они были слишком тяжелы для меня, хотя и знала, что она собирается сказать. — Я в этом не сомневаюсь. Хотела бы я, чтобы это было не так.
— Но зачем ему было творить этот ужас?
— Его родственников — всю семью — убили, и он из-за этого очень переживает. И я не уверена, что он в состоянии держать себя под контролем, когда меняет облик. Бен говорит, что ни за что не причинит мне зла, но той ночи, как и прошлой, он не помнит, а когда он проснулся сегодня утром, руки у него были в крови.
Рене уставилась на меня:
— Кто убил его родителей?
— Он лишь сказал, что это были Охотники, люди, которые убивают таких… таких, как он. — Я осеклась. — Это правда? Или он… — Я не могла вслух предположить, что Бен лгал.
— Я слышала рассказы об Охотниках, которые посвящают жизнь поиску людей, которые… не просто люди. И знаю, что когда они их находят, то убивают.
— Откуда тебе это известно? — удивленно спросила я, но Рене покачала головой и ответила:
— Я же сказала, что прожила тут почти всю свою жизнь. Бен не… В лесу есть и другие, подобные ему, и я раньше… — Она замолчала, набрав полные легкие воздуха. — Надо позвонить Рону, — сказала она. — Надо, чтобы он приехал сюда
— Нельзя, — прошептала я. — Рене, он меня любит. И я… — Я осознавала, что собиралась сказать. Я это
Кем я после этого буду?
Я ожидала, что Рене передернет от злобы или отвращения, но она опустилась рядом со мной на колени и обхватила мое лицо руками.
— Он очень сильный, — сказала мне она. — Они все наделены большой силой. Эйвери, они прекрасны, они не похожи ни на что другое… ни на кого другого, и они могут заставить тебя поверить в вечность. Они могут заставить поверить во что угодно.
— Он не может. В этом все дело. Бен не в состоянии заставить меня думать то, что нужно ему. Он хотел, но ничего не вышло.
— А что он пытался… чего он от тебя хотел? — спросила Рене дрожащим голосом. — Вы…
— Нет, — ответила я, качая головой, но почувствовала, что мое лицо порозовело. Я не отважилась сказать бабушке, что хотела того, чего она боялась. — Он просил меня не ходить в лес.
— И все? — сказала Рене, а я закрыла глаза, и меня охватила тоска.
