За полчаса мы успели многое. Пришла Ю Линь и, пока Август мыл Хона Жи, ловко подровняла мне волосы. Потом она наполнила ванну для меня и помогла Августу вымыть Ниу-Ниу. Сука огрызалась и вырывалась, похоже, она не любила принимать душ. К ужину мы спустились чистые и благоухающие, в сопровождении мокрых и благоухающих собак, которые вытирались обо все ковры и диваны, какие только попадались по пути. Ю Линь отозвала меня на кухню, показала две наполненные миски — овсянка с кусками сырого мяса.
— Чарли держит свору борзых, — сказала она. — Одна из них его любимица. Он берет ее с собой даже на деловые встречи. Я слыхала, он показывает ей своих любовниц. Чарли ни за что не станет спать с женщиной, которая не нравится его собаке. Раньше я считала его суеверным, а теперь думаю: может быть, он знал о женщинах-андроидах, так похожих на людей, что различить их могут только собаки?
— Очень похоже, — согласилась я. — Тан отправил с нами своих псов именно для этого.
— Чарли подлец, но не дурак. А я знала, что он любит свою собаку. Поискала, нет ли в доме запасов корма для нее. Нашла замороженные порции каши с мясом. Думаю, если эта еда подходила для его избалованной борзой, то она подойдет и мастифам господина Тана. Лично для себя господин Тан не выносит ни концентратов, ни вообще химии. Мне кажется, что любимых псов он тоже кормит натуральной пищей. Кроме того, Хон Жи хотел стащить хлеб. Собаки, приученные к специальным фабричным кормам, не интересуются обычной едой. Я положила две порции для суки и три — для кобеля. Надеюсь, им этого хватит, чтобы насытиться.
Я позвала собак. Они, завидев миски, дисциплинированно уселись. Памятуя о том, что собаки уважают пищевую иерархию, я сначала обмакнула палец в кашу и облизала его, лишь затем поставила миски на пол — в разных углах. Собаки не стронулись с места. Я нашла большую миску и наполнила ее водой, тоже поставила на пол. Затем вышла. За моей спиной послышались радостный топот и деликатное, но выразительное чавканье.
— Точно, — сказала Ю Линь удовлетворенно, — привыкли к натуральной пище. Иначе не стали бы есть.
— Вот нам забот прибавилось, — вздохнула я.
— Господин Тан отдал вам лучшее из всего, чем владел сам, — сказала Ю Линь.
Ужин прошел в молчании. Соня сидела хмурая, глаз от тарелки не поднимала, Джо Мит, похоже, начал поддаваться усталости. Да и боль от раны давала о себе знать. Меня все еще слегка подташнивало, поэтому я ограничилась овощами. Ю Линь клевала так осторожно, словно сидела на диете ради поддержания фигуры. Только Август насыщался методично и основательно.
Спален в доме оказалось две. Впрочем, хватало и диванов — в холлах, кабинете. Август осмотрел мою спальню, оценил королевских размеров ложе.
— Я посижу немного в кабинете, — сказал он. — Посмотрю, не хранит ли там хозяин чего интересного для нас.
— Незаконный обыск? — уточнила я иронично.
— После незаконного проникновения в жилище — чепуха, — заверил Август. — Ты ложись, отдыхай. — Он замялся. — Если не возражаешь, потом я приду сюда. Кровать большая, я не помешаю тебе спать. Вдвоем будет безопасней.
— Да приходи, — я пожала плечами. — Только учти, что пижамы у меня нет, и спать я буду голой. А тебя это всегда смущало.
— Делла, — сказал Август с укоризной, — во-первых, после нашей индейской свадьбы меня уже ничего не смущает, а во-вторых, неужели ты думаешь, что из-за ложной стыдливости я заставлю тебя спать в одежде? В грязной одежде?
Вот же зануда. Он ушел. Я разделась, легла. В спальню заглянула Ю Линь, сказала, что погасила все уличное освещение, и прибрала мои шмотки — стирать. Мне даже неудобно стало, она вела себя как прислуга. Потом в приоткрытую дверь просочились собаки и поделили между собой коврики у кровати. Я выключила свет. Через минуту на кровать взгромоздилась тяжесть, походила по изножью и улеглась. Та-ак, подумала я, и тут же на кровать залезла вторая собака. Ну вот здрасте, называется. У Тана они жили в вольере и даже не думали заходить в дом. А тут — пришли спать в постель, как будто со щенячества привыкли.
Подумав, я решила не прогонять их. Пусть спят, в конце концов. Мне никогда не мешали собаки в постели. Август будет ругаться, но это его проблемы.
Потом я вспомнила, что он брал в постель свою любимую сибирскую овчарку. Ну и замечательно. Тибетский мастиф в два раза пушистее сибирки, а два тщательно вымытых тибетских мастифа — да это же просто праздник какой-то. Пусть наслаждается.
Я задремала.
Сквозь сон я слышала, как негромко зарычали собаки, потом Август шикнул на них и, кажется, влепил кобелю подзатыльник. Собаки заткнулись. Август улегся, осторожно поворочался и затих.
Я не успела уснуть, когда собаки слетели с кровати и принялись, топоча, бегать от окна к двери и обратно. Потом меня выразительно толкнули холодным мокрым носом. Август приглушенно выругался — его тоже «оповестили».
— Тревога? — удивительно благодушно спросила я.
— Похоже на то. — Август уже сидел и одевался. — Надо будить остальных.
Мне одеться было не во что, поэтому я стащила с кровати простыню и завернулась в нее. Август открыл дверь спальни, и собаки мигом умчались.
