— Делла, сегодня прилетает Скотти, — сказал мне Август, — он хотел с тобой встретиться. Кажется, ему нравится идея привлечь тебя к его волонтерской деятельности. Я тоже думаю, что это хорошо, — ты уже начала скучать в добровольном затворничестве.
— Ничего, что я не католичка?
— Ничего, — кивнул Август. — Сходишь на его проповеди два-три раза — и готово. Сама не заметишь, как станешь пламенной католичкой.
Макс засмеялся.
— Да-да, мы поэтому и не ходим к нему, — кивнул Август. — Поразительный дар убеждения. Проповеди братца Скотти спокойно выслушивает только Алистер. У него к церкви сугубо потребительское отношение, он может сходить в собор на службу, считая, что это отличный способ попасть на концерт органной музыки.
— Нет, спасибо, — сказала я, — мне и лютеранкой неплохо живется.
— Все же поговори с ним. Макс, ты позавтракал? Пойдем, обсудим, что ты там еще придумал, — Август поднялся. — А то у меня намечается весьма напряженный денек.
Они ушли, оставив меня гадать, что именно потребовалось Скотту Младшему.
— Изабелла позвонила мне в ужасе, — рассказывал Скотт Младший. — Мигель увидел тебя и испугался. Он принял тебя за эльдорадскую шпионку, которая, не иначе, планирует уничтожить перебежчика.
Мы медленно шли по узкой улочке к бутику, торговавшему эксклюзивным туристским снаряжением. По каменной мостовой стучали деревянные подошвы доминиканских сандалий Скотти. Он был очень правильный монах — зимой и летом ходил с непокрытой головой и в этих сандалиях на босу ногу. Его черно-белые одежды разительно контрастировали с обликом шотландского города, казались вызывающе яркими.
Скотти толкнул двери бутика, мы шагнули в полутьму и уют магазинчика. Навстречу заторопилась смущенная девушка.
— Брат Скотт, — сказала она, — леди.
— Делла, это Изабелла Баш. Изабелла, это леди Офелия ван ден Берг. Мигель дома?
— Да, он в комнате. Я сейчас позову его. Не хотите чаю? Я как раз все приготовила.
— Пожалуй.
Мы сели в задней комнатке, маленькой и уютной, но совершенно эльдорадской — и по нехитрому рукодельному оформлению, и по предложенному угощению, и по витавшим здесь ароматам. Мигель Баш, застывший над своей чашкой, рассказывал:
— Доктор Вальдес — прекрасный человек. Думаю, мы такого не заслужили. Его все любили. Все хотели, чтобы он пришел к власти. В народе поговаривали, что, если он станет диктатором, мы наконец-то вздохнем спокойно. Понимаете, мы живем в страхе. В постоянном страхе, что Земле надоест терпеть, и она двинет на нас все свои войска. Мы умрем, под бомбежками или от голода, когда нас бросят, побежденных и нищих. Да, свобода и независимость — это прекрасно. Но чем для нас, простых людей, Земля хуже Золотого Мехико? Нам, конечно, твердили, что здесь ужасные законы, расизм, и таких, как мы, загоняют в рудники и шахты на ручную выработку, а наших женщин берут на работу только в бордели. Мы с сестрой приехали сюда, мы видим, как оно на самом деле. И я думаю, что там, где ложь, нет места свободе. Тогда я не знал этого, но доктор Вальдес — он особенный. Люди шептались, что он замирится с Землей, будет торговля, для хватких людей из низов откроются новые возможности. А у нас ведь как? — он посмотрел на Скотти. — Спросите у Долорес… ой, простите… — он зажал глаза ладонью. — Никак не привыкну. У леди Берг спросите, она видела. У нас для девушки из низов есть шанс, если она красива и умна. Она может выйти замуж за мужчину из хорошей семьи. А у простого парня вроде меня шансов нет. Только идти в армию. А если война противна, то сиди там, где сидел. Да, я сумел переехать в Золотой Мехико, мне помогли друзья и родня, я открыл небольшое дело, но это потолок. И я никогда не заработал бы столько денег, сколько было у клиентов моих такси.
Изабелла подвинула мне тарелочку с домашним печеньем, глазами попросила — попробуйте. Я взяла тонкий и плоский, как древняя монетка, кружок, осторожно откусила, улыбнулась — мол, вкусно.
— Но у доктора Вальдеса ничего не выйдет. Хотя его любят в народе. Он не виноват в том, что мы живем все хуже и хуже. Все началось раньше, при правительстве полковника Арриньо. Мой друг работал на заводе. Секретное производство, делали оружие. Он был мастером. И вдруг завод закрылся. Совсем. Я удивился — как же так, завод — один из важнейших для обороны. Моему другу не заплатили за три месяца, его выбросили на улицу, потому что он снимал дом и не смог платить за аренду. А у него жена и дети. И он сказал, что закрылись оборонные заводы по всей стране. Ходили слухи, что были какие-то поставки с Земли, каких-то деталей или металлов, но теперь канал прикрылся. Потом что-то восстановилось, но ненадолго. А ведь эти заводы — это огромная сеть. Каждое рабочее место на них создавало десять рабочих мест в других отраслях. Люди возмутились, а что делать? Вышли на демонстрацию. Полковник Арриньо приказал стрелять по толпе. Такого еще не было. Обычно водой, газом разгоняли, но не пулями. И тут на него было покушение. Что да как, не знаю, но случился переворот, и диктатором стал доктор Вальдес. Он сказал, что да, были поставки, но незаконные — по контрабандным каналам. А он заключит договор с Куашнарой, и заводы откроются. Только мы больше не будем производить оружие, у нас его и так много. Мы будем поставлять технику в Куашнару, там она нужна. И ничего не вышло. Доктор Вальдес что-то обещает — а выходит наоборот. Ему надо было расстрелять полковника Арриньо, а он пожалел его.
