жилистые, с простыми обветренными лицами.
– Зачем привел?
Поляк усмехнулся:
– Плохо ховаетесь, товарищ. Меня вот хлопцы из села остановили и начали допытывать, что за красноармейцы на хуторе сестры живут, да как им в вашу армию рабочих и крестьян вступить.
Михал выглядел уставшим – сказывались посиделки ночные.
– А ты что?
– А я с утра не дужы на выдумки. Вот, сюда привел. Тебе и разбираться.
Спихнул с больной головы на здоровую.
– Так-с, – повернулся я к пацанам. – Что надо, ребята?
Вперед выступил самый мелкий:
– Товарищ красный командир, вы нас с собой в армию возьмите. Мы вместе врага бить будем! Не смотрите, что невысокие – мы выносливые.
Вот как… Молодогвардейцы пожаловали. Энтузиазм населения – это хорошо. Вот только мне эти желторотые как козе баян – в лесах батальоны окруженцев бродят. Хотели б набрать войско, давно б набрали. Рыжему идея тоже не понравится. Он считает: лучше один опытный боец, чем толпа новобранцев. Правильно считает, между прочим.
– А что вы умеете, товарищи? Кто стрелять обучен?
Потупили головы, молчат.
– Мину поставить? На карте укрепления врага зарисовать? Окоп выкопать?
Парни оживились:
– Копать можем! И по карте, если надо, то в школе учились. Мину или стрелять – этого не знаем, но ведь тому и научиться можно?
Я посмотрел на Михала. Бывший польский жолнер лыбился.
– Научиться? Хорошо. Будет вам учеба. Ты с нами, Михал?
Кивнул.
– Тогда каждый взял себе по винтовке из того сарая. Мешки с припасами, вижу, вы из дому взяли – их не снимать.
Пацаны кучкой сходили в сарай, прихватили по трофейному «маузеру», развеселились, улыбаются. Я за это время из овина лопаты принес. Переглянулись пацаны, но спорить не стали. Взяли и лопаты.
– А теперь, товарищи будущие бойцы, побежали!
– Куда?
– За мной. Не отставать!
Поутру налегке бежать сплошное удовольствие. Ноги пружинили, лес обдавал лицо брызгами росы, заменяя душ. Дышалось широко, как будто домой в горы попал.
Я пробежал по балке, что вела от хутора к лесу, пронесся до лесного ручья, перепрыгнул журчащую струйку и припустил вверх по узкой лесной тропе. Сзади слышалось хриплое прерывистое дыхание.
– Быстрее, товарищи бойцы! Быстрее!
Хорошо-то как! И легко. Паляница, в тело которого я переселился, явно уважал спорт. Вот ведь какая странная вещь: тело другого человека, а чувства мои. Алю ласкает Паляница, а удовольствие получаю я. Зато бывший Паляница легко запрыгивает в танк, умело носит форму, которую я отродясь не надевал, ходит строевым и козыряет. Тело не забыло приобретенные навыки. Интересно, у рыжего так же? Ему, впрочем, и привыкать не надо.
Мы углубились в лес, свернули севернее. Оглянулся. Лица раскраснелись, винтовки болтаются за спиной, пот глаза заливает.
– Быстрее, товарищи бойцы! Мы не на балете, а на войне. Тут отдохнуть не получится.
Бегут пацаны, хрипят, но бегут. Марш-бросок километров за пять перевалил, но никто не отстал. Хотя нет – одного не вижу. Михал у ручья задержался.
– Устали?
Головами крутят – ответить сил нет.
– Раз не устали, то еще пару километров.
Побежали.
Через десять минут остановились в чащобе. Лес хороший, старый, сосны да ели. Иголки слежалые, как ковер под ногами. Панский лесник дело знал – вырубки делал. Пару раз только через заросли продирались.
– На месте стой. Раз-два.
Бойцы мои желторотые на землю свалились, ртом воздух хватают. Не привыкли крестьяне к бегу, а я их еще и ускорениями подхлестнул.
