возможность осуществить этот план, но фортуна была на стороне Печорина, и он каждый раз оставался жив. Быть может, неспроста? Кто знает, не знак ли это свыше? Что, если Григорий Александрович слишком рано задумался о смерти и совершил не все, что ему положено?
Печорин размышлял об этом до самого утра, так и не сомкнув глаз. Когда пропели вдалеке петухи, Григорий Александрович принял решение: если в последнем мероприятии он останется жив, то не станет больше искать смерти. Если же нет… что ж, можно ли мечтать о лучшей гибели, чем та, которая ожидает его в случае неудачи?
Печорину вспомнился сон, в котором к нему являлась Негурова, чтобы предречь смерть. Было ли это только видение, порожденное отравленным чувством вины сознанием, или он действительно видел призрак? В свете того, что открылось Григорию Александровичу в ходе расследования, он готов был поверить во что угодно, даже в привидений и проклятия.
Печорин вернулся мыслями к предстоящему делу. Он знал, что до приезда жандармов Охранного отделения машина Раевича будет храниться в подвале, потому что извлечь ее оттуда покамест возможным не представлялось. Вахлюев отрядил четырех человек для охраны. Собственно, никто не думал, что кому-то может понадобиться этот агрегат, тем более что сведениями о нем располагали единицы – даже среди подчиненных полицеймейстера информация не распространялась. Дом очистили и велели сторожить – вот и все, что знали приставы.
Поэтому Григорий Александрович не видел особых препятствий для проникновения в подвал.
Он не стал ждать вечера или ночи – к тому времени могли уже прислать кого-нибудь из Охранки. Для своего дела он выбрал время обеда. Все приставы наверняка соберутся в одной комнате и будут заняты едой. Печорин очень сомневался, что они станут трапезничать по очереди, оставляя одного человека на дежурстве. В лучшем случае – запрутся изнутри.
Однако перед этим у него было еще одно дело – разговор с драгунским капитаном. Сообщника Раевича допрашивал Вахлюев. Григорию Александровичу очень хотелось понять, как получилось, что Грушницкий заключил пари, а банкомет не знал, что дуэль подстроена. Или все-таки знал? Вот это и надо было выяснить у капитана.
Ближе к полудню он отправился в участок.
Вахлюева Григорий Александрович застал на крылечке с папироской в зубах. Полицеймейстер был без фуражки и перчаток – видно, что отлучился на минутку. Должно быть, упарился обрабатывать кого-то из арестованных, вот и вышел освежиться.
– Вас подлечили уже, да? – спросил он, окинув Григория Александровича быстрым взглядом. – Скоро же вы встали.
– Недосуг дома рассиживать, – отозвался Печорин, подходя. – Что с подельниками Раевича?
– У нас содержатся. А что?
– Есть один разговор.
– К ним?
– К драгунскому капитану. Фамилия его, кажется… нет, не припоминаю.
– Романчев. – Полицеймейстер бросил окурок и затоптал каблуком. – Картежник и плут. Наверняка еще и бретер.
– Это вряд ли, – возразил Печорин, вспомнив дуэль с Грушницким. – Для бретера капитан трусоват. Я ему предложил как-то стреляться, так он отказался.
– Да? Ну что ж, стало быть, просто выжига. Он клянется, что знать не знал о планах Раевича и просто играл у него дома, как прочие.
– Врет. Я сам слышал, как они с Грушницким обсуждали пари на сто тысяч против души.
– Что врет, ясно. Но мы его разговорим. Так о чем вы хотели перемолвиться с этим… капитаном?
– Как раз о пари Грушницкого.
Понимая, что полицеймейстер не отстанет, Печорин вкратце объяснил, в чем дело.
– Ну тут, я думаю, хитрость небольшая, – хохотнул Вахлюев. – Посмотрим, правильна ли моя догадка. Если, конечно, капитан вам ответит.
– Так я могу с ним поговорить?
– Разумеется. Идемте, я провожу. Мы как раз допрашиваем его дружка, одного из прихвостней Раевича, так что у вас будет время до того, как мы снова возьмемся за капитана.
Вахлюев оставил Печорина в маленькой камере. Прикрыв дверь, он ушел – до Григория Александровича донеслись его удаляющиеся шаги.
Капитан имел вид весьма плачевный: лицо в синяках, в уголках рта запеклась кровь. Нос, кажется, сломан.
– Что вам угодно? – просипел он так, словно страдал насморком.
– Только одно. Скажите, как получилось, что Грушницкий заключил пари с Раевичем.
Капитан криво усмехнулся и тут же поморщился от боли.
– Почему бы и нет? – спросил он.
– Вы знали, что дуэль подстроена.
– Что ж с того?
– Не валяйте дурака! Зачем вы позволили Грушницкому обмануть своего… в общем, Раевича.
