счет.
Раевич прищурился.
– Думаешь избежать таким образом смерти?
– Насильственной и по вашему почину.
– Так и быть. Если проиграешь, живи, сколько отпущено.
Раевич взял лист бумаги, развинтил чернильницу и быстро написал несколько строк.
– Устроит? – Он протянул документ собеседнику.
Григорий Александрович пробежал его глазами, одновременно приглядывая за Раевичем. Тот ждал с кривой ухмылкой.
– Вполне, – кивнул Печорин, кладя бумагу обратно на стол, чтобы дать высохнуть чернилам. – А деньги?
Банкомет выложил из ящика еще четыре пачки банкнот.
– Пересчитаешь? – спросил он язвительно.
– Я вам доверяю. Можно задать один вопрос?
– Тебе что-то непонятно? – скривился Раевич.
– Душа должника достается вам после его смерти, так? Как же вы намереваетесь поработить душу одной из великих княжон при помощи своей машины?
– Я мог бы оставить тебя терзаться этой загадкой в последние минуты твоей жалкой жизни, – сказал банкомет, – но так и быть… На каждую сотню душ, доставшихся мне по правилам, которые тебе известны, я могу взять одну, не дожидаясь смерти владельца. Правда, для этого он должен находиться рядом с машиной. Вот и все.
Раевич снова потянулся к ящику стола, но не закрыл его, а достал из него маленький серебряный револьвер и направил на Печорина. Григорий Александрович ожидал чего-то подобного и понимал, что его визави не в том настроении, чтобы тянуть с убийством, а потому сильно оттолкнулся ногами от пола, одновременно подаваясь всем телом назад.
Он опрокинул стул одновременно с раздавшимся выстрелом. Пуля рассекла воздух перед его лицом. Григорий Александрович перевернулся, вставая на колени. Револьвер уже был в его руке.
Раевич выстрелил снова, но попал в пол справа от Печорина. Взметнулись щепки. Банкомет нажал на спусковой крючок в третий раз, и пуля угодила Григорию Александровичу чуть ниже ключицы. Его отбросило выстрелом на тяжелое кресло.
Печорин выстрелил дважды, почти не целясь. Револьвер был короче и легче привычного ему однозарядного пистолета, и Григорий Александрович никогда специально не упражнялся с таким оружием, но ему повезло: Раевич пошатнулся и рухнул в стоявшее за столом кресло. Лицо у него приобрело удивленное выражение. Он попытался поднять руку с револьвером, но не смог. Григорий Александрович выстрелил еще раз, теперь уже прицелившись и помня о восставшем из мертвых Грушницком. Пуля попала банкомету в лоб! Миг – и по лицу Раевича потекла тоненькая красная струйка.
Печорин хотел подняться, но передумал: голова закружилась, в глазах потемнело. Должно быть, это из-за раны. Да еще недавнее приключение у Лиговских… Сейчас в дом ворвется Вахлюев со своими людьми – лучше дождаться их.
За дверью послышался топот, раздались возбужденные крики. Вот и полиция! Наверное, князь Скворцов будет недоволен, что Раевич мертв. С другой стороны, это позволит ему сочинить произошедшим в Пятигорске событиям такое объяснение, какое устроит всех.
Дверь распахнулась, и на пороге возник знакомый уже Печорину драгунский капитан с пистолетом в руке. За ним виднелись слуги. Печорин выстрелил первым. На этот раз ему повезло меньше, и пуля ударила в стену. Щепки полетели в лицо капитану, тот отшатнулся и исчез в коридоре.
Где же этот проклятый полицеймейстер?! Двадцать минут наверняка прошли!
В проеме мелькнуло чье-то обеспокоенное лицо, и Григорий Александрович пальнул еще раз, не целясь – просто для острастки.
– А ну, сдавайся! – раздался голос драгунского капитана. – Не то убьем!
– Попробуй! – крикнул Печорин, держа дверной проем под прицелом. Его одежда пропиталась кровью с обеих сторон – к счастью, пуля Раевича прошла навылет.
Где-то затрещали доски, и через десять секунд дом наполнился криками. Топот возвестил о прибытии полиции. Спустя некоторое время в дальнем крыле раздался выстрел, за ним другой. Слуг из коридора как ветром сдуло.
Печорин улыбнулся: на этот раз пронесло! Значит, фортуна по-прежнему любит его.
Со стороны письменного стола донесся шорох. Григорий Александрович резко обернулся и увидел Раевича, медленно встающего и вытирающего ладонью кровь с лица. От этого она лишь размазалась, и теперь щеки и подбородок банкомета покрывали алые разводы. На губах его змеилась торжествующая ухмылка.
– Похоже, пари вы проиграли, Григорий Александрович! – проговорил он, обходя стол. Руки его сжимались в кулаки и тут же разжимались снова – кажется, он намеревался задушить противника. Пистолет, во всяком случае, банкомет не подобрал.
Печорин выстрелил, но Раевич ловко увернулся от пули, как от мухи, и она попала в стену за его спиной. Григорий Александрович нажал на спусковой
