– А Вахлюеву вы предлагали рискнуть на сто тысяч, когда казак заперся в хате?
– Полицеймейстер не трус, конечно, однако человек осторожный. Больше осторожный, чем жадный. Зато вы вот могли в тут ночь стать богаче.
– Если бы знал о ваших пари.
– И если бы заключили его.
– Жалко, что вы не предложили раньше.
Раевич посмотрел на собеседника внимательным взглядом.
– Я уверен, вам еще не раз захочется рискнуть жизнью, – сказал он.
– Зачем вам души? Вы что, Мефистофель?
Раевич поморщился.
– Фу, какая мелодрама! Вернее, оперетта. Нет, я не Дьявол. И ничего подписывать кровью не придется.
– Тогда что?
– Довольно устного, ясно выраженного согласия.
– И оно будет иметь силу?
– Безусловно. Чем поставленная на бумаге закорючка надежней слова офицера и дворянина?
– В этом вы, конечно, правы. Тем более, когда речь идет о такой тонкой материи, как душа.
– Совершенно верно.
– И все-таки, – не сдавался Григорий Александрович, – я не понимаю вашей выгоды.
– Думаете, душа не стоит ста тысяч?
– Может, и стоит, да только вам-то она на что? В банк не положишь и по закладным ею не расплатишься. Разве что вы Сатана, хоть и утверждаете обратное. – Печорин улыбнулся. – Тогда ваш интерес, конечно, понять нетрудно.
– Я вам уж говорил, что я в Дьявола только играю. Все дело в том, что понимать под словом «душа». Большинство полагает, что это нечто, даваемое нам Богом и им же потом забираемое. Немного напоминает аренду, вы не находите?
– Никогда об этом не задумывался. Ну а вы как об этом судите?
– Я называю «душой» жизненную эманацию. Энергию, если угодно.
– И вы верите в такие вещи?
– «Верить» не совсем то слово. Скорее… я обладаю знанием.
– Вы, помнится, упомянули о каком-то особом условии.
– Упомянул. Но мне кажется, вы пока не готовы его услышать.
– Отчего же?
– Будет лучше, если вы сначала решитесь заключить пари.
– Да что же мне помешает сказать, что я готов спорить, чтобы узнать от вас об условии? – рассмеялся Григорий Александрович.
– Сроки, разумеется.
– Есть еще и сроки?
Раевич развел руками.
– Конечно! Иначе все было бы слишком уж просто, вы не находите?
– Пожалуй, вы правы, – согласился Печорин.
– После заключения пари вам следует рискнуть жизнью в течение двенадцати дней. Если вы опоздаете, душа ваша отойдет ко мне.
– После смерти?
– Разумеется. Что же касается условия, могу лишь намекнуть, что вам, возможно, захочется подстраховаться на случай проигрыша.
– Я должен подумать.
– Конечно. Сообщите мне, если решитесь.
Печорин раскланялся с Раевичем, весьма заинтригованный. Судя по всему, с москвичом спорили часто, и в Пятигорске он, безусловно, нашел людей, готовых рискнуть за сто тысяч. Кто, право, пожалеет душу в обмен на такую сумму, если с тобой торгуется не сам Сатана? А что, если Раевич и есть дьявол, да только врет, что не он? Григорий Александрович улыбнулся этой мысли: на князя тьмы банкомет не походил. Калибр маловат!
Печорин направился к княжне, которая уже искала его глазами, не понимая, отчего он вдруг покинул ее. Карский составлял ей компанию, но при появлении Печорина ретировался с явным облегчением – должно быть, ему порядком наскучило «сторожить» княжну. Григорию Александровичу пришло в голову, что он делал это по просьбе княгини, обеспокоенной давешней сценой с пьяным господином.
– Вы говорили с Илларионом Михайловичем? – спросила княжна, когда они с Печориным встретились.
– С Раевичем?
