значит в чужих руках обсираться. Я с отвращением отбросил их тела в сторону, и в этот момент в изгороди возник пролом, хотя, точнее сказать, проруб, и оттуда хлынули лешие с воем, оскалив симпатичные мордашки. Увидев меня и полузадушенных эльфов, они разразились приветственными криками. Несколько из них метнулись добивать валявшихся на земле инорасов. Я не стал вмешиваться после всего, что сделали эти твари с Лехом, с Трегузом и Селезнем, со мной, их смерть выглядела логичной и оправданной.
Я коротко объяснил, что мне нужно, и тут же получил плетеную сумку, точную копию авоськи[91], с кувшинчиками озерной воды и охапку коротких копий, которые в моих руках были не больше зубочисток. Во главе отряда леших я стремглав бросился к Колючему Шару. Путь нам попытались преградить несколько эльфов и лесной страж. Стража лешие сразу «приземлили» – забросали бомбами, засыпали стрелами и дротиками. Эльф рухнул, мгновенно превратившись в подобие лешего, только вместо иголок у него выросли древки оружия.
Живой серой волной захлестнуло и эльфийскую пехоту: не только размер, но и число имеет значение. Я и мои маленькие друзья уверенно продвигались к Колючему Шару, сметая все на своем пути, лешие оставляли за собой подожженные дома и беседки. Когда мы подошли к центру поселка, главная постройка была уже в осаде: со всех сторон Колючий Шар атаковали колючие воины, несколько десятков эльфов отстреливались изнутри, а главный вход защищал красноватый страж Тарнака. Предводителю эльфов чудом удавалось сохранить свой «скафандр», он размахивал целой рябиной, земля вокруг него была усеяна телами леших и яркими ягодами. Несмотря на целый рой копий и стрел, страж не исчезал, магия озерной воды на него не действовала.
Лешим под ударами рябиновой дубины пришлось отступить, Тарнак получил передышку, достал откуда-то диковинный рог и затрубил. Раздался мощный, низкий рев на грани слышимости, казалось, завибрировало все вокруг, звук отдался трепетом в животе. Отзываясь, зашевелились деревья на опушке, вырывая корни из земли, двинулись на помощь эльфам. Все дома расплелись и принялись хлестать гибкими ветвями по земле и лешим, уничтожая все вокруг. На зов рога стал расплетаться и Колючий Шар, колотить длинными побегами и разбрасывать вокруг себя шипы, нанося страшный урон серому воинству.
Лешие дрогнули и стали отступать, погибая под ударами ветвей. Внезапно перекрывая шум битвы, с неба раздался чудовищный вопль:
– Тарнак, это я – Фир Болг!
На секунду все застыли, подняв вверх головы. Даже зеленые дубины перестали колошматить все вокруг. Над Колючим Шаром висел фомор, только кое- где блики отражались от стен стеклянной башни, зависшей над поселком эльфов. Огромная фигура хозяина озера с мечом в руке бросила тень на стража Тарнака.
– Ты хотел вернуть Тричар, так возьми его, – пророкотал фомор.
– Спускайся, тварь, – заорал в ответ Тарнак.
– Я иду, – отозвался Болг и прыгнул прямо на главного эльфа.
Как только фомор оказался в воздухе, стеклянная башня обрушилась вниз сплошной стеной воды. Волна поднялась такая, что я едва устоял на ногах, леших и эльфов смыло, очищающий поток прокатился по всему Колючему Шару, мгновенно уничтожив ожившие растения повсюду. Длинные зеленые плети бессильно опали, шагающие деревья вросли в землю.
Тарнак лишился-таки своего стража и теперь стоял перед фомором такой маленький и беззащитный. Фир Болг возвышался над своим давним врагом, сверкая единственным глазом, высоко занеся над головой меч. Неожиданно Тарнак расхохотался и прокричал:
– Убей меня, чудовище, пусть Тричар поставит точку в нашей битве!
Хозяин озера стал опускать сверкающий меч на голову Тарнака, но внезапно Тричар вывернулся из руки Болга и вонзился ему в бок по самую рукоять. Эфес меча завибрировал и исчез в теле фомора. Сраженный водяной дух рухнул прямо на Тарнака, схватил эльфа за шею, и они оба замерли бездыханными.
Когда вода схлынула, лешие вернулись, повсюду добивая эльфов. Битву длинноухие проиграли. Я побежал к месту, где лежало то, что осталось от Колючего Шара. Три зеленых стола стали бурыми, но свою добычу не отпустили. Голыми руками, скрежеща зубами от злости и боли, я стал разрывать ненавистные путы и вытащил Трегуза. Он явно был не в себе: глаза закатились, изо рта струйкой текла кровь, смешанная со слюной, но грудная клетка ритмично вздымалась, слава богу, жив. Подоспели лешие, каменными топорами разрушили два других кокона, достали Селезня и Леха, положили на землю. Селезень хлопал глазами, но, похоже, не мог пошевелиться, Лех пребывал в тяжелом забытьи. К нам прибежал кто-то из колючих старшин, судя по резному посошку, схватил меня за штанину, дернул за собой. Я понял, что дело срочное, и поспешил за ним.
Прямо на земле лежал фомор, из чудовищной раны на боку текла синяя кровь. Но единственный глаз был открыт и смотрел прямо на меня. Я собрался было остановить кровь, но Фир Болг прервал меня:
– Не надо, Василий, фомору без башни все равно смерть… – И потом, обращаясь уже к лешим: – Вытащите меч и отдайте его русскому витязю. Теперь, закаленный в моей крови он безопасен… больше никогда не будет повиноваться чужой воле. Прощай, Василий, обо мне не печалься: долгая жизнь – красивая смерть… Прими от меня дар – ты теперь подобен Эхаду.
Фир Болг уронил голову на землю и стал меняться и уменьшаться в размерах. Исчез рог, появился второй глаз, левая рука, выросли обе ноги. Он стал таким, каким я его видел в Нави, только черты лица заострились, посуровели. Я закрыл ему глаза…
Я сидел на холме, на котором когда-то стоял Колючий Шар, там, где цвел эльфийский поселок, пылали костры. Самый большой горел, унося в небеса
