– Он со мной, – мягко сказал Прокеш, указывая на меня.
– Очень приятно, – отозвался мужчина. – А вы, извините, кто?
– Вы же меня знаете! Эксперт Прокеш.
Мужчина потыкал пальцем в сенсор.
– Сожалею, но вас нет в списке комиссии.
– Вчера еще я здесь свободно проходил, – вполголоса сказал Прокеш. – Странно. Сейчас у Нечипоренко выясним, в чем дело.
В коридорах было пусто. Суббота. Прокеш быстро шагал, поглядывая на указатели. Вдруг резко остановился, и я чуть не уперся носом ему в спину.
– Ты свободно вошел в Институт? Тебя никто не останавливал?
– Никто.
Он нахмурился и двинулся дальше. Вскоре мы оказались во внутреннем дворе, пересекли его и прошли сквозь перепонку со светящейся надписью «Отдел 264».
В узкой длинной комнате одну стену составляли зашторенные стеллажи. За столом сидел немолодой мужчина с бритой головой.
– Семен, – обратился к нему Прокеш, – почему меня не пускают в третий сектор?
Бритоголовый Семен посмотрел на меня, перевел взгляд на Прокеша и ласково спросил:
– А почему, Вацлав, тебя должны пускать? Ты же знаешь – при чрезвычайных обстоятельствах допуск некомпетентных лиц ограничивается до решения экспертной комиссии.
– Вот и прекрасно, друг мой. Я как раз эксперт.
– Нет.
– Что – нет?
– Вот уже… – Нечипоренко посмотрел на часы, – вот уже двадцать шесть минут, как ты не являешься экспертом.
– Интересно, очень интересно! – Прокеш не выглядел растерянным или огорченным. – В экспертах я действительно засиделся. До сих пор не пойму, как это Сеть выбрала меня среди прочих. Но почему не элиминировали сертификат эксперта, скажем, год назад? Или два?
Нечипоренко погладил свою голову, но ничего не сказал.
– Ну, теперь можно заниматься своими делами. Миссия эксперта меня, признаться, утомила, хотя я и не вполне представлял свои функции.
Он говорил, чуть скосив на меня глаза.
– Правда, я не понимаю, почему это случилось сейчас?
– Состав экспертной комиссии проводился по Сети. Ты не утвержден, экспертный сертификат элиминирован, и это все, что я знаю. Если хочешь, запроси региональный «базис». Через две-три недели выдадут обоснование.
По дороге в гостевой ярус Прокеш молчал. В комнате он предложил кресло, а сам уселся на диван.
– Вчера погиб Евгений Коробов, – сказал он.
Прокеш сцепил руки на животе и смотрел на меня.
«Первый», – мелькнула странная мысль. Евгения я помнил подростком. С тех пор не видел. Прокеш сказал, что в последний раз они встречались на прошлой неделе.
– Женя мне показался усталым, я бы сказал, напуганным. Он сам не понимал, каким образом добился переноса информации.
– Как он погиб?
– Упал с обрыва. Напоролся на ржавый прут. Пока хватились, пока нашли, в общем, было поздно! А я его уговаривал приехать к тебе, и Лыкова вытащили бы… Женя согласился, спрашивал, как до тебя добраться. Да-да. Я видел его установку и…
– У него осталась семья?
– Что? А, нет! Так, знакомые, а семьи не было. Кстати, почему ты не спрашиваешь, зачем я тебя вызвал?
И снова я промолчал. Почему я откладываю свои дела и лечу, мчусь по первому зову? В разговоре с ним свои дела кажутся малозначимыми, хотя он вроде ничего особенного не говорит. Когда-то я думал, что это отдушина от привычной работы, так сказать, прикосновение к великим делам. Работа у меня не рутинная, да и очарование тайнами и загадками прошло, но доверие к нему осталось. Даже сейчас, когда его выставили из экспертов, доверие он мне внушал большое. Он старше меня на двадцать лет, но не это главное.
– Не сегодня, так завтра меня попросят рассказать комиссии, что я знаю о несчастном случае, – сказал он и поднялся с места. – После этого заниматься выяснением обстоятельств будет неэтично. Вызовут обязательно, я одним из последних видел его. Я и Коновалов. Коновалов говорил… – Прокеш задумался.
– Ко-но-ва-лов! – раздельно произнес он. – Вот с кем мне нужно поговорить сейчас. Извини, минуточку!
Он прошел, вскоре вернулся и постучал пальцем по лбу:
– Очень быстро старею. Надо соображать сразу. Коновалова нет, вернется завтра или послезавтра. Уехал по делам.
