тишина. Девушка сняла желтый шлем, так что Холлис тоже сняла свой и увидела, что он черный.
– В туалет надо? – спросила девушка. Лет двадцать на вид, лисья мордочка, короткие русые волосы взъерошены шлемом. Лак явно был не ее.
– Туалет?
– Внизу. – Девушка указала на табличку с условной женской фигурой. – Чистый. Открыт до двух. Бесплатный.
Лицо у нее было очень серьезное.
– Спасибо, – сказала Холлис.
– Фиона, – бросила девушка через плечо.
– Холлис.
– Знаю. Быстрее, пожалуйста. Я проверю эсэмэски.
Холлис слезла с мотоцикла и остановилась, глядя, как Фиона тоже выбирается из седла. Та нахмурилась:
– Быстрее, пожалуйста.
– Извини, – ответила Холлис. – У меня голова не соображает.
– Не волнуйся, – сказала Фиона. Выговор у нее был не британский, но и не американский, а какой-то совершенно нейтральный. – Если не выйдешь через нормальное время, я спущусь и найду тебя.
– Хорошо.
Холлис на негнущихся ногах спустилась в пространство белой плитки и дешевого люминесцентного света, пахнущее каким-то очень современным дезинфектантом.
Сидя в запертой кабинке, она пересилила желание зареветь и попыталась вспомнить, ударялась ли обо что-нибудь головой. Вроде нет, несмотря на ощущение, что мозг распух и не помещается внутри. Просто не могла удариться, потому что Олдос что-то такое сделал с ремнями. Холлис помнила какой-то хомут на шее и треугольную биоморфную подушку на груди. Очень полезная вещь для любителей врезаться в чужие машины.
– Господи, – выговорила она, вспомнив. – Это был Фоли.
Фоли Милгрима из голубой пещеры под «Салон дю вэнтаж». Побитый-забинтованный и похожий на обозленного мальчика с фотографии Дианы Арбус[38]. Который с гранатой, только во взрослой версии, что еще добавляло жути.
Туалетная бумага здесь была на удивление толстая. В «Кабинете» наоборот – видимо, сознательное ретро.
Наверху, на асфальтовом островке, девушка по имени Фиона жала пиксели на экране своего айфона. Ее мотоцикл стоял рядом с пятью-шестью такими же огромными байками. За ними курили двое курьеров: рыцари в мезозойской броне с какого-то темного витража. Нечесаные волосы, бороды, как у массовки в фильме про Робин Гуда. Чуть дальше Холлис узнала псевдотюдоровский фасад универмага «Либерти». Грейт-Мальборо-стрит. Совсем близко от Портман-Сквер. Казалось, с отъезда из «Кабинета» прошло несколько дней.
– Можно ехать, – сказала Фиона у нее за спиной.
Холлис обернулась. Фиона убирала телефон в нагрудный карман черной куртки.
– Где Хайди и Милгрим? – спросила Холлис.
– Мое следующее задание после того, как заброшу тебя в гостиницу.
– Ты знаешь, где они?
– Найдем, – ответила Фиона, перекидывая ногу через седло.
На ней были высокие черные ботинки со стертыми носами и множеством пряжек на боку. Она протянула Холлис шлем.
– У меня от него голова болит.
– Извини, – сказала Фиона. – Это шлем миссис Бенни. Другого не было.
Холлис надела шлем и, не дожидаясь дальнейших объяснений, уселась позади Фионы.
50
«Банк-Монумент»
Милгрим никогда не любил Сити. Район всегда представлялся ему чересчур монолитным, хоть и в каком-то древнем варианте монолитности. Дома стоят вплотную, слишком мало укрытий, куда можно юркнуть. Сити веками закрывался наглухо от таких, как он. Чувствуешь себя крысой, бегущей по плинтусу, за которым ни единой щелки. Именно такое чувство было у него сейчас, хотя они не бежали. Шли, но быстро, из-за длинных ног и размашистой походки Хайди.
На Милгриме была черная куртка «Сонни», которую Хайди купила у приятного турка-уборщика здесь, на Ломбард-стрит. Турок снял куртку с себя, Хайди заплатила пачкой бумажек. «Сонни» было вышито слева на груди, белыми буквами, в точности как на логотипе «Сони», если не считать лишней «н». Свою куртку Милгрим затолкал в сумку, поверх ноутбука. В придачу к «Сонни» была куплена серая вязаная шапочка, которую Хайди натянула почти до глаз, убрав под нее черные волосы. Свою куртку она вывернула алой шелковой подкладкой наружу, эполеты стали подплечниками, расширив и без того мощную фигуру. Все это, насколько догадывался Милгрим, чтобы их не узнали оставшиеся дружки Фоли, а может – камеры наблюдения, которые он теперь замечал
