– Как он?
– Не в восторге от того, что со мной. Вряд ли ему будет от меня польза. Скорее всего, он понимает, что мы оба отпрыгались.
Холлис плеснула себе на полдюйма виски в высокий стакан.
– Я так и не поняла, что им движет.
– Своего рода бурлящая свифтовская ярость, – ответил Гаррет, – которую он может выразить лишь извращенным, дьявольски сложным свершением, чем-то вроде сюрреалистского жеста.
Он улыбнулся.
– И тогда, в Ванкувере, это был такой жест? – спросила Холлис.
– Очень удачный. И я встретил тебя.
– А потом занялся следующим, перед выборами?
– В ночь выборов, если быть совсем точным. Но то было другое дело. Мы просто хотели убедиться, что кое-что на этот раз
Виски обожгло горло так, что на глаза навернулись слезы. Холлис очень осторожно села рядом, боясь качнуть матрас и тем причинить Гаррету боль.
Он обнял ее за талию.
– Чувствую себя школьником в кино. С подружкой, которая не умеет пить виски.
– У тебя волосы длиннее, – сказала Холлис, гладя его голову.
– Отросли в больнице. Довольно долго пришлось там поваляться. Физиотерапевта пока еще не убил, но это был не последний шанс. – Он взял у нее стакан, понюхал. – Хайди сказала, ты вляпалась по самые помидоры. Суровая женщина. Рассказывай, во что вляпалась.
– Не знаю. Мы возвращались от Бигенда, и нам навстречу вылетела машина. Наш водитель свернул в проулок. Видимо, нападающие так и планировали, потому что в другом конце тоже появилась машина и поехала прямо на нас. Тот водитель был в балаклаве. Мы оказались зажаты между двумя машинами.
– И что случилось?
– Олдос, наш водитель, выдвинул машину перед нами из проулка, а потом еще и смял ей перед. Мы были на бронированной «тойоте», она как танк.
– «Хайлюкс», – сказал Гаррет. – С янкелевской броней.
– Откуда ты знаешь?
– Это их фишка. Чья машина?
– Бигенда.
– Ты вроде хотела держаться от него подальше.
– Хотела. И даже держалась. Несколько дней назад он снова прорезался, предложил работу, и я согласилась. Но все пошло наперекосяк.
– Да уж. А точнее?
– Его айтишник и спец по безопасности переметнулся к конкуренту. У него большие планы на военные заказы. В Соединенных Штатах.
– У айтишника?
– У Бигенда. Он хочет разрабатывать модную одежду. Для военных. Говорит, это кризисоустойчиво.
Гаррет глянул на нее:
– Верно говорит. Знаешь ли ты, кто зажал вашу машину в проулке?
– Кто-то, кому Бигенд сильно досадил. Другой контрактор. Мне сегодня назвали фамилию, но я не запомнила. Американский торговец оружием, как я поняла.
– Кто тебе это рассказал?
– Милгрим. Он тоже работает на Бигенда. Даже не то что работает. У него это ближе к хобби.
– Темновато тут у вас, – сказал Гаррет, оглядывая номер.
Холлис осторожно встала, подошла к выключателю. Прибавила света в галогенных лампах.
– Кто-то много ходил по распродажам, – заметил Гаррет. – Настоящий Музей Человечества.
– Клуб. Инчмейл в нем состоит. Тут все номера такие.
Гаррет взглянул на китовую челюсть:
– Портобелло-роуд под кислотой.
Правая штанина его черных брюк была аккуратно распорота по внутреннему шву, снизу доверху, и заколота черными английскими булавками.
– Почему у тебя штанина заколота?
– Подался в готы. Трудно найти булавки, чтобы и черные, и маленькие. Сам меняю повязки. У меня для этого целая аптечка в инвалидном кресле. – Он
