Он вышел из твиттера, перешел к закладкам и щелкнул отмеченную раньше страницу с Фоли в куртке на молнии и с ретропорнографическим прямоугольником на глазах. О чем это все? Он пощелкал по сайту, и картина начала складываться. Вспомнилась другая презентация француженки в Сохо. Рыночная фетишизация элитных спецвойск. Она сказала, поветрие зародилось во время Вьетнамской войны, и проиллюстрировала свой тезис коллажем из маленьких рекламных объявлений с последних страниц давно исчезнувших мужских журналов «Тру» и «Аргози»: лечение грыжи, заказ живых обезьянок по почте, ремонт газонокосилок, рентгеновские очки… Эти объявления, сказала француженка, срез коллективного бессознательного американских мужчин вскоре после Второй мировой войны. Если не считать вечных бандажей (интересно, подумал Милгрим, чем объясняется эпидемия грыж у американских послевоенных мужчин?), набор объявлений мало отличался от того, что можно найти на последних страницах тогдашних комиксов. Притом, сказала француженка, что тогда любой мог выписать наложенным платежом ту самую итальянскую винтовку из списанных военных остатков, из которой позже убили Кеннеди (меньше пятнадцати долларов включая почтовые расходы), мужская любовь ко всему военному уравновешивалась свежими воспоминаниями о недавней войне, пусть и безусловно выигранной. Вьетнам все изменил, продолжала француженка, переходя к следующему набору коллажей. Что-то сдвинул в американской мужской психике. Милгрим не помнил, что именно это было, по ее словам, но все как-то выводило на культуру, порождающую такого рода сайты.
Черный прямоугольник на лице, скрывающий личность, исподволь намекал, что Фоли принадлежит к армейской элите. Француженка даже упоминала это как маркетинговый ход.
Милгрим вернулся к Фоли. Тот особого страха не внушал. Милгрим за десять лет уличной жизни насмотрелся на разные типы пугающей внешности. В парне с каскадом в законсервированном ресторанчике на окраине Конуэя было то страшное, что трудно скрыть и невозможно подделать. Милгрим первый раз увидел это в Нью-Йорке, у молодого албанца, торговавшего героином. Армейское прошлое или что-то в таком роде. Такое же спокойствие, такое же полное отсутствие лишних движений. В Фоли, думал Милгрим, разглядывая рот под черным прямоугольником, может пугать жестокость, не сила. Хотя он видел то и другое в одном человеке, и это было по-настоящему жутко.
Милгрим еще полистал сайт. Бигенда бы это заинтересовало. Хотя, возможно, ему уже показывали. Ровно то, чем занята сейчас команда «Синего муравья». На страницах не было ни названия бренда, ни цен. Адрес сайта – цепочка букв и цифр. Не сайт, а муляж? Страница «О нас» пустая, «Заказать» – тоже.
Более низкое тарахтение за окном. Милгрим глянул наружу и увидел медленно едущий черный мотоцикл. Желтый шлем повернулся темным щитком к окну, за которым сидел Милгрим, затем мотоциклист снова глянул вперед, и Милгрим разглядел широкие белые царапины на задней стороне шлема.
В точности те детали, за внимание к которым Бигенд его бы похвалил.
29
Дрожь
– Слейт, – Бигенд произнес фамилию таким тоном, словно она его утомила, – спрашивает про Милгрима. Он с вами?
– Нет, – ответила Холлис. Она лежала на кровати, после душа, завернувшись в не слишком большое белое гостиничное полотенце. – Разве он не в Нью-Йорке? В смысле, Слейт.
– В Торонто, – сказал Бигенд. – Он отслеживает, где Милгрим.
– Вот как? – Она глянула на айфон. Картинки для Бигенда у нее не было. Может, поставить прямоугольник «Международного синего цвета Кляйна»?
– За Милгримом поначалу нужно было все время следить. Этим по большей части занимался Слейт.
– Следит ли он, где я? – Холлис глянула на синюю фигурку муравья.
– А вы хотите, чтобы следил?
– Нет. Это означало бы разрыв контракта. Между мной и вами.
– Да, я помню. Где вы купили свой телефон?
– В магазине «Эппл». В СоХо. В Нью-йоркском СоХо. А что?
– Я хотел бы дать вам другой.
– Какая вам разница, где я купила телефон?
– Хочется быть уверенным, что вы купили его сама.
– Последний телефон, который вы мне дали, за мной следил.
– Больше это не повторится.
– Во всяком случае, с телефоном.
– Не понимаю.
Холлис пальцем толкнула фигурку, и та закачалась на круглом основании.
– Поймите, я не хочу, чтобы ваши разговоры подслушивали, – сказал Бигенд.
– Мне не известно, где Милгрим. Это все, что вы желали знать?
– Слейт считает, он уехал из Парижа. Возможно, подался в бега. Как по-вашему, насколько это вероятно?
