Холлис не помнила, чтобы Хайди когда-нибудь так отзывалась о гостиничных служащих. Ей на миг представилась картина: Инчмейл тайком сует деньги и раздает советы, как умаслить Хайди. Хотя на самом деле персонал «Кабинета» просто очень хорошо знал свое дело.
– Это что за херня? – спросила Хайди более привычным своим тоном, кивая на синюю фигурку.
– Фирменный сувенир «Синего муравья». Он пустой. – Холлис перевернула фигурку. – И я думаю, там внутри «жучок».
– Серьезно? – спросил Аджай.
– Серьезно. – Холлис протянула ему фигурку.
– Почему ты так думаешь? – Аджай приложил муравья к уху, потряс, улыбнулся.
– Долго объяснять.
– Есть только один способ проверить: разрезать его. – Аджай кошачьей походкой подошел к окну и всмотрелся в основание фигурки. – И кто-то это уже сделал. – Он поднял глаза на Холлис. – Разрезали вот здесь, склеили, зашкурили.
– Аджай сечет фишку, – сообщила Хайди.
– Я вам не помешала? – спросила Холлис.
Аджай ухмыльнулся.
– Мы тебя ждали, – ответила Хайди. – Если бы ты не пришла, свалили бы в спортзал. Аджай мне, кстати, и рассказал про твоего парня.
– Абсолютно чумовой джампер, – серьезно проговорил Аджай, ставя фигурку. – Видел его два раза в пабах. Лично, к сожалению, не знаком.
– Ты знаешь, где он? Как он? – спросила Холлис. – Я только что узнала о несчастном случае и места себе не нахожу.
– Извини, ничего не знаю, – ответил Аджай. – Хотя случись что еще плохое, мы бы услышали. У него куча фанатов.
– Не знаешь, как его можно разыскать?
– Он не светится. Неизвестно, чем занят, помимо прыжков. Мне вскрыть его? – (Приподнимая муравья.) – У Хайди тут весь нужный инструмент. Она собирает Бюстохода.
Он снова ухмыльнулся.
– Чего-чего? – удивилась Холлис.
– Для нервов, – раздраженно ответила Хайди. – Психотерапевт научил.
– Чему?
– Пластмассовые модельки.
Она села на кровати и спустила на пол босые ноги. Ногти у нее были свеженакрашены черным блестящим лаком.
– Психотерапевт научил тебя собирать пластмассовые модельки?
– Он японец. Психотерапией в Японии хрен проживешь. Там в нее не верят. Вот он и перебрался в Лос-Анджелес. Кабинет в Сенчури-Сити, где у муйла был офис.
Аджай подошел к инкрустированному трюмо, на котором были разложены инструменты, пластмассовые формы с детальками, миниатюрные аэрозольные баллончики, тоненькие кисточки. Подо все был подстелен толстый слой газет.
– Вот это пойдет, – сказал Аджай.
Он сел на низкий табурет и взял тонкий алюминиевый стержень с треугольным лезвием на конце. Холлис заглянула ему через плечо. Увидела прислоненную к зеркалу яркую коробку с фотографией крайне воинственного боевого робота в чем-то вроде ацтекского головного убора. Ниже рублеными прописными буквами было написано «БЮСТОХОД» и что-то по-японски.
– Почему его так назвали? – спросила Холлис.
– Японцы переводили. – Хайди пожала плечами. – Хер их разберет, чего хотели сказать. Может, бронеход. Или просто буквы понравились. Набор для начинающих. – Последние слова обращались к Аджаю, с упреком. – Я попросила принести мне набор «Бандай», что-нибудь из гандамов[30], высокой сложности. Золотой стандарт моделей для сборки. И что он мне приносит? Бюстохода гальвионовского. Смешно ему показалось, блин. Не «Бандай», не гандама. Детский наборчик.
– Извини, – сказал Аджай, который, очевидно, слышал это не первый раз.
– Ты их собираешь? – спросила Холлис.
– Успокаивает нервы. Фудзивара говорит, некоторым только это и помогает. Ему, например.
– Он тоже их собирает?
– Он мастер экстра-класса. Фантастически расписывает их аэрографом. Придумывает собственные детали.
– Так открыть? – Аджай покрутил лезвие.
– Да, – ответила Холлис.
– Если там споры сибирской язвы, я не виноват. – Он подмигнул.
Хайди встала и подошла к нему:
