– Где она находится?
– В третьем зале. В правом углу. Под стеклянным колпаком.
– Сколько поворотов ты должен проползти?
– Три.
Парень кивнул:
– Правильно. Когда будешь ползти по вентиляции, старайся не шуметь. Решетку убирай осторожно. Здание старое, шурупы сидят ненадежно, она поддастся. Сначала хорошенько расшатай, понял? И придерживай ее, чтобы она не упала вниз и не наделала шума.
– Да я все помню, Каштан, – дернул щекой мальчик.
Каштан помолчал немного и сказал:
– Там будет очень темно. Но ты не должен бояться. Тебе будет казаться, что в темноте кто-то следит за тобой. Но на самом деле там никого нет. Просто мерещится. Такое бывает со всеми.
– Что ты меня лечишь, – сказал Игнат, стараясь говорить бодрым голосом.
– Значит, не боишься? – тихо осведомился Каштан.
– Нет.
– Ну, тогда за дело.
Каштан присел на одно колено и подставил мальчику сцепленные ладони. Тот встал на них ногой и оперся Каштану руками в плечи. Каштан выпрямился.
– На счет три, – сказал он и начал считать, одновременно упруго покачивая Игната вверх-вниз: – Раз… Два… Три!
Мальчик взмыл в воздух и исчез в густой тени, которую отбрасывал на стену большой, раскидистый каштан.
– Как? – тихо спросил Каштан, задрав голову.
– Порядок, держусь! – шепотом ответил мальчик.
– Действуй, – сказал Каштан и отошел в тень.
Игнат легко подтянулся на руках и юркой змейкой скользнул в вентиляционное отверстие. Затем быстро пополз по черному пыльному туннелю, стараясь двигаться бесшумно. Тьма была абсолютная, и вскоре Игнату стало жутко. Ему до смерти захотелось включить фонарик, но он сдержался. Еще не время!
Минуты через полторы Игнат миновал первый поворот, еще через полминуты – второй. Оставалось совсем немного. И вот, наконец, третий поворот. Игнат быстро свернул, прополз еще несколько метров и уперся в решетку.
Игнат вынул из кармана веревку и привязал один ее конец к решетке. Подергал на прочность и, убедившись, что узел крепок, ухватился пальцами за стальные прутья. Устроившись поудобнее, мальчик принялся расшатывать решетку. Как и обещал Каштан, она быстро вышла из пазов. Куски штукатурки посыпались на пол, но шуму от них было немного. Поняв, что шурупы вот-вот выпадут, мальчик усилил нажим, одновременно как можно крепче вцепившись пальцами в звенья решетки. Когда она отвалилась, Игнат едва не вывалился вместе с ней, но удержался. Он быстро перехватил веревку и осторожно спустил решетку на пол.
Разделавшись с решеткой, Игнат достал из кармана фонарик и посветил им вниз. Спуститься на пол не составляло проблемы. Но нужно было выяснить – можно ли будет потом вскарабкаться наверх?
Игнат увидел внизу и чуть в стороне что-то вроде комода и прикинул, можно ли будет запрыгнуть с него в вентиляционное отверстие. Выходило, что да.
Выключив фонарик, Игнат запихал его в карман, застегнул молнию и, выскользнув из отверстия, прыгнул вниз. Мягко приземлился.
В зале стояла непроглядная тьма, но Игнат решил пока не включать фонарик. Днем Каштан поводил его по музею, и он хорошо запомнил расположение залов и переходов.
Тихо, как кошка, мальчик двинулся по залу, чуть расставив руки, чтобы не наткнуться на какой-нибудь предмет. Пройдя несколько шагов, Игнат поймал себя на том, что все время прислушивается. Ему вдруг показалось, что за ним кто-то идет – тихо, почти бесшумно. Несколько раз мальчик внезапно останавливался и напряженно вслушивался в тишину, надеясь уловить чужие шаги. Но все было тихо, и Игнат двигался дальше.
Один раз Игнат почувствовал, как что-то большое скользнуло мимо него, обдав его лицо едва ощутимой холодной волной воздуха. Он остановился, едва дыша от страха и чувствуя, как потеют корни волос. Но фонарик не достал.
Вдруг где-то за стеной что-то тихонько щелкнуло. От ужаса у мальчика на глазах выступили слезы. Он тихо всхлипнул и потянулся за фонариком, но вдруг вспомнил слова Каштана.
«Тебе будет казаться, что в темноте кто-то следит за тобой. Но на самом деле там никого нет. Просто мерещится. Такое бывает со всеми».
– Такое бывает со всеми, – прошептал одними губами Игнат и убрал руку от кармана.
Расставив руки в стороны, он двинулся дальше. Благодаря тому, что стены в залах были белые, глаза различали зыбкие очертания мебели, Это здорово
