– Я их не потерял, я их… – Игнат осекся и не договорил.
Каштан усмехнулся.
– Ну-ну, договаривай.
– Я их… потерял, – пробормотал Игнат, и плечи его слегка обмякли.
– Вот видишь, – с укором сказал Каштан. Его лицо выделялось в темной комнате белым неподвижным пятном. Когда он говорил, рот его почти не шевелился. – Я должен был тебя наказать. Но я не наказал. Потому что ты мне нужен, малыш. Я не прошу тебя о многом. Одно последнее дело, и мы в расчете.
Мальчик посмотрел на Каштана испытующим взглядом и недоверчиво проговорил:
– Ты правда оставишь меня в покое?
– Да, – сказал Каштан ясно и четко, глядя мальчику прямо в глаза.
Мальчик задумался.
– Смотри-ка, он еще думает! – засмеялся Штырь. – Эй, малыш, будешь много думать – голова лопнет!
– Штырь прав, – подтвердил Шар. – У меня один раз чуть не лопнула. Я тогда в преферанс играть учился. Там, короче, есть такая шняга…
– Помолчи, – сказал Каштан, и Шар покорно замолчал.
– Ну? – спросил Каштан мальчика. – Что ты решил?
Игнат помолчал немного, затем, не глядя Каштану в глаза, сухо пробормотал:
– Нет. Я поклялся, что больше ничего не украду.
Шар и Штырь удивленно переглянулись. Штырь усмехнулся во весь рот, Шар – криво и зло. Каштан тоже улыбнулся – своей странноватой, едва видной улыбкой. Он откинулся на спинку дивана, долго смотрел на Игната, потом проговорил – так холодно, что по спине мальчика пробежал озноб:
– Ты очень благородный парень. Значит, это твое последнее слово?
– Да, – ответил мальчик.
Каштан вздохнул.
– Что ж… Я хотел с тобой по-хорошему, но по-хорошему ты не хочешь. Придется по-плохому. Я знаю, что ты здорово подружился с тем священником из девятнадцатого номера…
– Он не священник, – пробормотал Игнат. – Он дьякон.
– На мой взгляд, это одно и то же. Впрочем, мне все равно. Я разрежу твоему другу бритвой живот, выпотрошу его, как курицу, а потом сброшу в реку. И никто его не найдет.
У Игната захолонуло сердце, но он взял себя в руки.
– Ты не убьешь его, – сказал мальчик, стараясь говорить бесстрашно и твердо. – Он большой человек. Он приехал из Москвы, и его будут искать.
– Пусть ищут, – сказал Каштан. – Люди пропадают и в Москве. Притом гораздо чаще, чем у нас. И никто их не находит. Ты достаточно взрослый, чтобы это понимать.
Мальчик весь как-то обмяк, словно из него выпустили воздух. Тогда Каштан протянул руку и осторожно тронул его за плечо.
– Пойми, Игнат, я не хочу делать твоему другу ничего плохого. Но если понадобится – сделаю. И виноват в этом будешь только ты. Понимаешь?
Игнат молчал.
– Ты нужен мне, – сказал Каштан мягким голосом. – Очень нужен. Я бы оставил тебя в покое, но никто из наших ребят не пролезет в эту дыру. Никто, кроме тебя. Ты самый ловкий. Ты – лучший.
Игнат несколько секунд молчал, плотом ответил тихо и глухо:
– Хорошо. Я согласен.
Каштан кивнул и сказал:
– Я рад, что ты принял правильное решение. Я сделаю все, чтобы ты о нем не пожалел.
Ночь стояла темная и ветреная. Огромные деревья черными исполинами нависали над тропинкой, по которой шли двое – высокий парень и маленький мальчик. Парень шел впереди, мальчик – в шаге позади него. Ветер раскачивал кроны деревьев, шумел – густыми накатами, как морской прибой, и развевал длинные светлые волосы парня.
Дойдя до стены здания, оба остановились. Парень передернул плечами, повернулся к мальчику и протянул ему небольшой фонарь.
– Держи фонарик. Но не включай его без особой надобности. А когда включишь, старайся, чтобы луч не попадал на окно.
Мальчик взял фонарик, положил его в карман спортивной куртки и застегнул карман на молнию. Парень окинул фигурку мальчика оценивающим взглядом.
– Еще раз повтори, что ты должен взять? – потребовал он.
– Шахматную доску, – ответил мальчик.
