Они вернулись к столу. Самойленко тяжело опустился в кресло, Каштан сел на диван.
– Тут три чашки, – сказал Андрей Кириллович, оглядывая поднос. – Кто третий?
– Две для вас, – ответил Каштан.
Самойленко вздохнул и взял чашку. Сделал маленький глоток и скривился:
– Чересчур крепкий.
– Пейте. Это быстро приведет вас в чувство.
– Ну, раз ты говоришь…
Первую чашку прокурор выпил быстро, словно исполнял обязанность. Вторую пил медленно и с удовольствием. Наконец взгляд его слегка прояснился.
– Ну, – заговорил Андрей Кириллович, откидываясь на спинку кресла. – Рассказывай.
– Рукопись у меня, – сказал Каштан.
– Как? – воскликнул Самойленко и подался вперед. – Где?
Каштан поставил чашку на поднос, откинул полу светлого пальто, которое он так и не снял, и достал из-за пояса пачку пожелтевших листов. Самойленко не отрываясь следил взглядом за его рукой. Пальцы прокурора подрагивали от волнения.
Каштан, действуя спокойно и невозмутимо, положил пачку листов на столик и снова взялся за чашку.
Андрей Кириллович смотрел на пачку недоверчиво и изумленно, словно не верил в то, что она ему не снится. Затем поставил чашку, медленно протянул обе руки и взял рукопись дрожащими волосатыми пальцами.
Если бы он посмотрел в этот миг на Каштана, он бы заметил в его лице странную смесь насмешки и презрения. Но он не посмотрел. Все внимание Андрея Кирилловича было приковано к пачке старых, желтых, изрядно потрепанных листов бумаги. Самойленко поднес ее к лицу и посмотрел на верхний лист бумаги. Затем перевел взгляд на Каштана и воскликнул сиплым, срывающимся голосом:
– Так она все это время была у тебя!
Каштан кивнул.
– И ты не показал мне сразу!
– Ваши руки были заняты бутылкой, – спокойно ответил Каштан. – Вспомните, что вы мне говорили неделю назад. «Не давай мне рукопись, если я не буду трезв. Это слишком ценная вещь, чтобы доверять ее пьянице».
– Но ты все-таки дал, – заметил Андрей Кириллович.
– Не раньше, чем вы протрезвели, – парировал Каштан.
– Ладно, не будем препираться. – Прокурор снова посмотрел на рукопись, и лицо его словно осветилось изнутри. Он широко улыбнулся, блеснув крепкими, белыми зубами. – Боже мой… Неужели это она?
Андрей Кириллович положил рукопись на столик, обращаясь с ней так бережно, будто она была сделана из стекла. Затем медленно пролистал несколько страниц, пробегая их взглядом. Каштан терпеливо ждал, попивая кофе.
– Да, это она, – кивнул Самойленко. Он с нежностью провел ладонью по верхней странице и посмотрел на Каштана. – Ты отлично справился. Как тебе удалось?
– Пришлось убить парочку библиофилов, – ответил Каштан.
Андрей Кириллович криво усмехнулся.
– Ну и юморок у тебя. – Он протянул руку к среднему ящику письменного стола, повернул ключ, открыл ящик, вынул из него пухлый конверт из желтой бумаги, повернулся и протянул Каштану. – Держи! Это твой гонорар!
Каштан взял конверт, открыл его и принялся медленно пересчитывать деньги. Пересчитав, сунул конверт в карман пальто.
– А премия? – спросил он.
Самойленко поднял взгляд от рукописи:
– Что? Премия? А это еще за что?
– За оперативность. Я ведь достал рукопись раньше, чем вы ожидали.
Прокурор подумал несколько секунд и кивнул:
– Ты прав. – Он снова потянулся к столу, достал из того же ящика пачку долларовых купюр, перетянутую резинкой. Закрыл ящик, повернулся и бросил пачку на стол. – Здесь три тысячи. Для премии более чем достаточно.
Каштан сгреб деньги со стола и сунул их в карман.
– Теперь мы в расчете? – спросил прокурор, проявляя явные признаки нетерпения.
– Ну… – раздумчиво начал Каштан.
– Тогда тебе, пожалуй, пора идти. Извини, что выпроваживаю, но… В общем, сам понимаешь.
