– Брось, Иваныч, – успокоил охотника сутулый спутник. – Вернется твой Хват. Впервой, что ли, убегает.
Иваныч ничего не ответил, лишь сплюнул себе под ноги и проворчал:
– Глупый пес! Даром что помесь с пуделем.
…Тем временем Хват продолжал преследование. Несколько раз казалось, что он вот-вот настигнет зайца, схватит за серую шею и перекусит ее одним усилием челюстей, но заяц умудрялся снова и снова выворачиваться и нестись дальше.
Пес пробежал уже пару километров, но вдруг остановился, наткнувшись на ручей, и обескураженно огляделся по сторонам. Зайца нигде не было. Должно быть, он ушел за ручей. Хват, потерявший запах жертвы, поскуливая и волнуясь, стал крутиться возле ручья.
И вдруг пес что-то учуял. Его уши встали торчком, он весь вытянулся в струну и принялся напряженно нюхать воздух. Затем вдруг повернул голову и вгляделся туда, где средь деревьев виднелся черный провал заброшенного рудника.
Хват двинулся с места, прошел несколько шагов и остановился. Приподнял морду и снова понюхал воздух. И вдруг увидел зайца. Тот сидел у самой шахты, большой, серый, длинноухий, и бесстрашно смотрел на своего преследователя. Слегка ошалев от такой наглости, пес зарычал и бросился к зайцу.
Вопреки ожиданиям, странный заяц не двинулся с места, словно специально ждал, пока черный пес схватит его зубами за глотку. Хват, опьяненный запахом жертвы и предчувствием скорой расправы, несся к нему во весь опор. Но когда между ним и добычей оставалось метра три, что-то страшное и черное, облепленное грязью, похожее на гнилую ветку, вырвалось из лужицы грязной жижи рядом с шахтой, цепко схватило пса за мохнатое горло и одним резким движением свернуло ему шею.
Подойдя к кафе «Радуга», Максим глянул на белый листок, приклеенный к двери полоской скотча.
С нечеткой отксерокопированной фотографии смотрела худенькая темноволосая девочка.
– Н-да… – задумчиво проговорил Максим. – И всюду страсти роковые, и от судеб спасенья нет.
Он взялся за ручку и распахнул дверь.
Кафе «Радуга» мало изменилось за прошедшие десять лет. Максим, испытывавший сильное желание «промочить горло» после долгой дороги, приблизился к барной стойке и поставил на пол спортивную сумку с вещами.
– Привет! – сказал он худощавому бармену, похожему на юного старичка или на старого мальчика.
– Добрый день, – отозвался бармен, с любопытством глядя на приезжего. – Вам что-нибудь налить?
– Да. Кружечку холодного пива.
Бармен быстро наполнил кружку и поставил перед Максимом.
– Издалека к нам?
Максим сделал глоток, облизнул влажные губы и с улыбкой проговорил:
– Ты, кажется, меня не узнал?
– Нет, – сказал бармен. – А вы…
– Максим. Максим Пичугин. Племянник Клавдии Пичугиной.
– Это которая умерла?
Максим кивнул:
– Да. Я у нее часто гостил, когда был ребенком.
Бармен придал своему лицу приличествующее ситуации печальное выражение.
– Хорошая была женщина, – сказал он. – И вроде не такая уж старая. Еще жить бы да жить.
– Все под Богом ходим, – значительно произнес Максим. – Послушай… э-э…
– Семен, – подсказал бармен.
– Послушай, Семен, я тут не был десять лет. Многое забыл. Но кое-кого помню и хочу навестить. Тут раньше жила девушка по имени Анна.
– Анна? – Бармен озадаченно приподнял белесые брови. – Какая конкретно? У нас в Лучах их несколько.
– М-м… – Максим задумался, припоминая фамилию. – Анна… Черт, забыл. Она жила по соседству от теть Клавы. Прямо за заборчиком.
– Не Родимова? – уточнил бармен. – Ведьмина внучка?
– Точно! – кивнул Максим. – Родимова. Она еще тут, в поселке?
– Тут. Куда ж ей деться? Работает в больнице медсестрой.
– Медсестрой? – удивился Максим. – Простой медсестрой?
– Ну да.
– Забавно. Мне казалось, она далеко пойдет.
