развалившегося существа пришла в движение по направлению к каждому из троих людей.
За ярким светом огней Каллахан мог различить за основными телами существа что-то наподобие толстых канатов и какие-то механические поршни и шестерни, которые двигались слишком быстро, чтобы разобраться в деталях.
Долго думать о Фо не было времени – речь шла о том, чтобы драться или умереть, а он не собирался умирать.
Плазменные заряды сожгли все на своем пути, но проклятое существо, казалось, и из этого извлекло урок. Оно переместило основную массу своих движущихся частей с пути Каллахана, и ему пришлось сменить позицию. Металл горел, несколько обезумевших конечностей расплавились и потеряли форму, но Каллахан должен был отступать, и вся масса – полтонны металла, нацеленного на измельчение его тела вместе с доспехами – напала на него.
Огамбе снова открыл огонь, и его снаряды разорвали на куски основное тело той трети чудовища, которое его преследовало. И все же оно продолжало идти вперед, и то, что осталось от него – в основном зубчатые лезвия из кусков стали, – смогло дотянуться до груди капитана и чуть не размазало его по ближайшей стене. Стена прогнулась вместе с доспехами Огамбе. По внутренней связи был хорошо слышен его сдавленный стон и треск ломающихся ребер.
Бендез выполнил свою задачу лучше. Вместо импульсной пушки он был вооружен плазменным резаком. Такие штуковины были разработаны для прожигания металлических корпусов, и морпех использовал свой, чтобы разрезать нацеленную на него треть существа почти пополам. Сила отдачи заставила его отпрянуть, но и нападающий остановился, очевидно, потеряв дееспособность.
Теперь оставшиеся две трети существа готовы были пойти в атаку на Каллахана:
– В сторону! Бросаю! – не говоря больше ни слова, он выдернул чеку из своей единственной гранаты и швырнул ее вдоль коридора в сторону огней.
– Каллахан! Подожди! – слова Бендеза прозвучали слишком поздно.
Нулевая гравитация облегчала задачу – металлический шар гранаты прокатился гораздо дальше, чем можно было ожидать в обычном гравитационном поле. Он докатился до ярко светящихся огней, от которых глаза будто кровоточили, а затем слепящий свет изменил свой характер. Нет, он остался таким же ярким, как прежде, но только в части видимого спектра. Все, находящееся снизу от точки взрыва, окрасилось ярко-белым от этого ослепительного блеска, и те части, которые морпех не мог видеть, сразу плавились от сильного жара, не успевая материализоваться. Все три конечности, выдвинувшиеся ранее из основного тела, расплавились более чем на половину своей длины, а остальные их части потеряли активность и беспомощно плавали в невесомости, царившей на корабле.
– Какого хрена вы там творите?! – послышались крики по внутренней связи. – Собираешься сжечь нас заживо?!
– Это другой коридор, Каллахан, – сказал Бендез. – Они идут по другому коридору. Проверка состояния! Эй, парни, вы живы?
– Мы живы, но кому-то я здорово надеру задницу, когда мы закончим с этим! – это была Роллинз, и она не шутила.
– Уничтожь этого ублюдка! – послышался чей-то голос, и за этим немедленно последовал результат: внизу, там, где Каллахан расплавил видимую половину чудовища, плазменный огонь потоком обрушился на чужой механизм.
В совершенной вселенной гигант, которого они уничтожали, несомненно, уже давно бы выгорел дотла. Однако чем бы ни было это проклятое чудовище, его явно создали для того, чтобы выживать в экстремальных условиях космоса. Часть его расплавилась, это правда, а часть засохла и превратилась в шлак в этом пекле. Остальная же часть существа отреагировала так, как будто его только что прокалили, и выплеснула еще больше света, видимого лишь отчасти, а затем породила нечто совершенно иное. Из существа потекла волна густой субстанции, покрывая собой стены коридора и направляясь к людям.
Каллахан схватил Огамбе и потащил назад, направляясь обратно к шлюзовой камере и коридору, ведущему к их кораблю. Волосы на его голове встали дыбом, а телу стало холодно, как будто оно покрылось гусиной кожей. Что бы ни было им уготовано, не стоило ждать ничего хорошего в этом аду.
Огамбе был жив, но стонал от боли. Явно сломаны ребра и, похоже, внутреннее кровотечение вдобавок.
Бендез шел прямо за ним.
Есть время драться и время бежать, но когда тебя захлестывает волна дерьма, приходит время отступать.
Они дошли до места, куда еще не добралась излившаяся субстанция, и Бендез оглядел свои ноги:
– Дерьмо меня всего захлестнуло.
Каллахан тоже посмотрел на него:
– Оно что-то делает с твоей броней. Вернись на корабль и смени скафандр, Бендез. Возьми Огамбе с собой. – Та субстанция, которая накрыла товарища, была полупрозрачной, и через нее пробивались тонкие волокна. Там, где эта масса касалась брони Бендеза, та лопалась и поглощалась субстанцией. Броня не то, чтобы таяла, но если Каллахан был прав, она не могла держать воздух слишком долго.
Бендез кивнул и стянул с руки резак:
– Возьми это. Должно помочь.
Каллахан кивнул и подхватил оружие. Бендез двинулся назад.
Послышался голос Дю Маристе. Руководитель операции так долго молчал, что он даже забыл о нем.
