отметины на полу. Другие карабкались по стенам, бросались под ноги.
Хаос и смятение царили повсюду. Тела и ноги куда ни глянь. Они были повсюду, один на другом, словно кишащее море пауков, но намного хуже.
Мистер Джонс обмочился, и резкий запах аммиака смешался с кислой вонью разлагающегося металла.
Кислота заполнила все вокруг. Пылали бочки, горел озон. Рибар вскрикнул от боли, когда длинная струя желтой крови обожгла его голень, обнажая кость. Он споткнулся, и Амотц забрала его оружие.
– Вызовите корабль, – приказала она раненому. – Нужно убираться отсюда. Дайте им знать, что это срочная эвакуация.
Морпех вышел на связь с экипажем.
Их корабль остался на орбите рядом с планетой, ожидая, когда завершится обход генералом станции. Предполагалось, что они заберут всех на Землю. Всех, даже…
Ребенок Рибара.
Черт.
– Не дайте никому уйти! – прокричала Амотц. – Нам нужно отстоять базу.
Лицехват набросился на Кортеза как раз в тот момент, когда у того закончились патроны. Морпех выставил перед собой руки, закрывая лицо, и Чужой вцепился в ружье. Кортез отбросил его в сторону.
Охранник споткнулся, и лицехват обвился вокруг его колена, безрезультатно пытаясь проникнуть внутрь прижженным хоботком. Через мгновение он усилил захват, сжимая коленную чашечку, и – хрусть! – человеческий крик отдался эхом в узком коридоре.
Краем глаза Амотц успела рассмотреть новую фигуру в общем месиве. Она не была ни костлявой, ни узловатой, ни большой, ни плотной. Длинной. Как хлыст. Как…
Хвост.
– Они не все стерилизованы! – выдохнула она, но, естественно, никто не услышал ее сквозь стрельбу и шипение кислоты. Должно быть, один из лицехватов прожег дырку и проник в яйцехранилище, добравшись до нетронутых яиц.
Хвостатая тварь выпрыгнула в полуметре от генерала.
– Осторожно! – прокричала Амотц, по большому счету обращаясь к пустоте. Жертва твари была позади нее, за ее плечами.
Она обернулась как раз в тот момент, когда существо обвилось вокруг мистера Джонса. Последних слов экскурсовода было не разобрать из-за удушающих объятий твари и яйцеклада во рту. Но какими бы они ни были, очевидно, это не была фраза «всё в порядке».
Мистер Джонс осел, его тело обмякло, как мешок с костями. Он упал на палубу прежде, чем Амотц успела вскрикнуть.
– Защищайте рты! – приказала генерал. – Здесь есть лицехваты-оплодотворители!
Все было бесполезно. Новорожденные лицехваты находились под охраной своих же собратьев, а раненые принимали весь огонь на себя. Непреодолимое стадное чувство к размножению овладело ими, как коллективный разум.
Следом за Джонсом упал Кортез. Затем – охранник справа. Второй охранник повернулся к Амотц, собираясь что-то прокричать, и в тот же миг лицехват прыгнул на него, тремя ногами пытаясь раскрыть человеку рот пошире, прежде чем проникнуть внутрь.
Амотц забрала у Рибара последнюю обойму, намереваясь защищать его.
– Дэниел, – прокашлял морпех. Его пальцы сжимали окровавленную ногу.
– Ты скоро увидишь его, обещаю!
Количество лицехватов сократилось, но не потому что они убили многих. Пол покрывали многочисленные дыры – идеальные лазейки для побега. Все, что оставалось генералу, – с ужасом наблюдать за тем, как лицехваты уползали, пропадая в обшивке космической станции.
– Нужно убираться отсюда! – гаркнула она в ухо Рибара. – Ты можешь идти сам? Стыковочный отсек близко. Корабль в пути.
– А как же Дэниел?
– Я возьму его на себя. Ты будешь только обузой.
Как только последняя из тварей скрылась из виду, она отдала Рибару его служебный пистолет.
– Нет, я должен…
– Давай не будем играть в героев. Ты же хочешь, чтобы твой сын выжил? Я приказываю тебе идти к стыковочному отсеку.
Морпех мрачно кивнул.
– Мне очень жаль, – промямлил он, перед тем как уйти. – Вообще-то это моя работа, защищать вас. Вашу жизнь.
– Твоя миссия все еще в силе. А теперь убирайся отсюда.
Он отдал ей честь и вышел, а Амотц наклонилась к одному из сраженных охранников в поисках оружия. Мужчина все еще дышал, но как только она склонилась к его лицу, пришелец крепче сжал свои объятия.
– Полегче, – прошептала генерал, наклоняясь, чтобы вытащить винтовку из рук мужчины. Потом проверила обойму – та была наполовину пуста.
– Мне очень жаль, – сказала Амотц, повторяя слова Рибара, хотя понимала, что охранник ее уже не слышит. Он уже был фактически мертв.
