— Ну, вот и приехали, выбирайся, — Лесана подтолкнула Руську с саней. — Выходи-выходи, не бойся.
Мальчонок, неповоротливый и круглый в своем тулупчике, сполз с розвальней на припорошенный снегом двор и запрокинул голову, чтобы лучше рассмотреть каменные башни Цитадели.
В этот день, как и в день отъезда из родной веси, было безоблачно. Солнце светило яркое, радостное, от холода перехватывало дыхание, и снег сверкал ослепительно.
— Теперь ты, — Лесана хлопнула Люта по заду. — Да осторожнее, телок! Вот же туша! Ты, по-моему, еще больше стал.
Волк глухо рыкнул, огрызаясь.
— А ну, тихо. Ишь…. — Она потянула его за веревку.
Оборотень переступил, разминая затекшие лапы, и встряхнулся.
— Шапку не потеряй. — Тамир щелкнул Руську по лбу, отчего с запрокинутой головы паренька слетел заячий треух.
— Ай! — мальчишка расхохотался. — Это что ж, вы прям здесь и живете?
— Живем. Теперь и ты будешь жить. — Тамир вручил ему узелок, собранный матерью. — Держи.
— Я пойду телка этого в казематы сведу, а там сразу к Главе сходим.
Колдун кивнул.
В этот миг позади хлопнула дверь.
— Лесана…
Девушка улыбнулась, узнав голос наставника. Вот и идти не пришлось. Видать, услышал голоса. Сам спустился. И, правда, долгонько их не было. Может, уж решили, что сгинули.
— Мира в дому! — весело сказала она, оборачиваясь, и тут же улыбка сошла с губ — таким неживым, застывшим было лицо креффа. — Что?
Он стоял на всходе, одетый, как обычно, в черную рубаху с распахнутым воротом. И вроде бы ничего не изменилось. Но глаза…
А смотрел обережник на кого-то за спиной Лесаны.
— Эльха? — В его голосе были разом неверие и надежда.
Девушка обернулась, поглядела на Руську и он, почувствовав на себе взгляды, отвлекся от созерцания каменной стены, оглянулся.
— Кто это? — глухо спросил Клесх.
— Братец мой молодший. Он Осененный, вот, привезла… — ничего не понимая, сказала обережница.
Ратоборец медленно спустился во двор, подошел к мальчику и положил тяжелую ладонь на светлую макушку. Шапку-то обратно напялить Руська так и не удосужился. Стоял, держа ее в одной руке вместе с подорожным узелком.
— Братец… — с непонятной горечью в голосе повторил Глава. — Ну что ж. Пойдем, братец.
И тут же, обернувшись к Лесане, спросил, кивнув на Люта:
— А это еще что?
— Волколак. Говорит, будто знает того, кто веси разоряет.
В глазах креффа впервые промелькнул интерес:
— Серого?
— Да.
Мужчина опустился на корточки перед волком и спросил выученицу:
— Он не Осененный?
— Нет. На солнце слепнет.
— Стало быть, знаешь про Серого… — задумчиво произнес ратоборец. — Это хорошо. Веди его в каземат.
Девушка кивнула, не решаясь спрашивать о том, что случилось. Но недоброе предчувствие взяло за горло.
— Клесх…
— Позже, — сказал он и повернулся к Русаю. — Идем. И еще раз без шапки увижу — голову откручу.
Мальчишка, все это время зачарованно рассматривавший пояс Главы, испуганно напялил треух.
— Глава, — негромко позвал Тамир, — у меня к тебе есть разговор.
— До вечера терпит?
— Терпит.
— Вот вечером и приходи, — с этими словами он ушел, уводя за плечо сробевшего Руську.
Лесана проводила наставника долгим взглядом и потянула Люта:
— Идем.
Тамир сказал ей в спину:
