– «Каждому свое».
Стучат на стыках колеса, надрывается, свистит паровоз, тянущий поезд в Берлин. В четырехместном купе, которое занимаю я с ротмистром Познанским и двумя нашими клиентами, напротив меня сидит Лева Троцкий, левый глаз которого почти не виден из-за ядреного синяка. Он собран, зол и готов к бою. Но он понимает, что одолеть на кулаках даже меня одного у него нет никакой возможности. Парвус, напротив, полностью спокоен. Он уже знает – в чьи лапы попал, а потому обдумывает дальнейшую линию поведения. Вот кто настоящий кукловод, который дергает за веревочки, управляя «пламенными революционерами». Но я знаю, что Парвус тоже не самостоятелен в своих действиях. За ним стоят силы, которые и вершат делами, меняющими всю мировую историю. И наша задача – узнать как можно больше про эти силы. Впрочем, сия работа – прерогатива нашего Деда – Александра Васильевича Тамбовцева, который в Новой Голландии будет работать с господином Парвусом, что называется, с толком, с чувством, с расстановкой.
Его очаровательная «приманка» – милейшая Натали и двое ее помощников занимают купе по соседству. Вместе с ними едет и наш ангел-хранитель – криминальрат Ганс Кригер. Он будет сопровождать всю нашу веселую компанию до границы с Россией, попутно решая все возможные проблемы с местными властями.
«Так вот он какой, северный олень, будущий кровавый демон революции, – подумал я, разглядывая своего визави. – Молод – сейчас он не старше меня. Если и не красив, то чертовски обаятелен. Действительно, есть в нем что-то демоническое – эдакое земное воплощение людского зла в его химически чистом виде. Подобные персонажи нравятся экзальтированным дамочкам и обезумевшим от крови человеческим массам. Он сейчас активно старается внедрить в жизнь теорию перманентной революции, созданную присутствующим здесь Парвусом. Такие как он, отрицая террор до революции, дорвавшись до власти, развернут в России такую бойню, которой потом ужаснется весь мир. Это вам не вдохновенный теоретик Ленин и не приземленный практик Коба, собирающийся построить царство всеобщей справедливости. Этот сын хлебного спекулянта ненавидит не императора лично, не семейство Романовых и не абстрактный царизм, а все население России. Одним словом, маньяк с фантазией. А потому он особо опасен».
– Чего вы от меня хотите? – наконец прервал молчание Троцкий-Бронштейн, взглянув на меня исподлобья своими маленькими, сдвинутыми к переносице, черными глазками.
– Если честно, то мне бы лично хотелось, чтобы вас не было вообще, – сказал я, – чтобы Лейба Давидович Бронштейн исчез бесследно, и никто и никогда о нем больше не услышал. Как, впрочем, и ваш приятель Парвус. Вы оба есть зло в чистом виде.
При моих словах ротмистр Познанский одобрительно хмыкнул, а Парвус изменился в лице. Троцкий же нервно вскинул голову.
– Да кто вы, черт возьми, такой, чтобы решать – кому жить, а кому умирать? – раздраженно спросил он.
– Штабс-капитан Бесоев Николай Арсентьевич, – сказал я, – в данный момент служу по ведомству Главного управления государственной безопасности и являюсь личным порученцем императора Михаила Второго.
– Палач, мечтающий залить всю Россию народной кровью, – нервно бросил мне в лицо Троцкий, – верный слуга проклятого царизма. Когда-нибудь вы ответите за все свои преступления.
Ситуация начала меня немного забавлять. Да, в храбрости Лейбе Бронштейну не откажешь, но вот насчет ума… Хотя дураком он тоже не был.
– Господин Бронштейн, мы с вами не на митинге, – я попытался вернуть Троцкого в реальный мир. – А насчет палача – так вы ошибаетесь. Встреча с работниками ГУГБ вам еще только предстоит.
Потом я повернулся к ротмистру и спросил:
– Михаил Игнатьевич, скажите, мы разве совершали какие-нибудь преступления?
– Я что-то ничего похожего не припоминаю, – в тон мне ответил тот, – господина Бронштейна явно ввели в заблуждение.
– А как же вооруженное нападение и похищение?! – взвился Троцкий.
– Господин Бронштейн, – сказал я, – по законам Российской империи мы не совершали никаких преступлений. Мы произвели арест двух опасных государственных преступников, призывавших к свержению существующего строя, и теперь сопровождаем их к месту проведения следственных действий. А что там подумают швейцарцы, так это их проблема, тем более что посторонние лица во время нашей операции не пострадали.
– Почему вы так уверены в своей безнаказанности? – изумленно спросил Троцкий.
– Мы с Михаилом Игнатьевичем, – сказал я, – уверены в своей правоте. Вы хотите разрушить Россию, мы не даем вам это сделать. Ваши же социалистические взгляды совсем ни при чем. К примеру, известный вам товарищ Ленин считает совсем по-другому. С ним можно и нужно было договариваться, и поехал он с нами абсолютно добровольно.
– Этот ренегат опозорил всю российскую социал-демократию! – опять взвился Троцкий.
– Ну, почему сразу ренегат? – усмехнулся я. – От борьбы за счастье трудового народа он не отказывался. Просто мы приоткрыли перед ним некоторые тайны мира, и он решил, что из кресла министра труда и при поддержке императора Михаила бороться за это счастье будет не в пример эффективней.
Ротмистр Познанский улыбнулся.
