Нет! Если я сдамся, если соглашусь торговаться с ним за пайку, он обнаглеет. Я буду зависеть от него, пресмыкаться перед ним, выпрашивать кусочек.
Я показал ему свой жестяной кинжал:
– Возьму силой.
Толстый взглянул на мою руку и расплылся в улыбке:
– Шуток не понимаешь? – И сунул мне банку.
Больше проблем из-за еды не было.
Мы жили «счастливым семейством», которое иногда показывают в бродячих зверинцах: лев в одной клетке с ягненком. Впечатляющее зрелище, вот только ягнята там часто меняются.
Толстый любил поговорить, и я узнавал интересные вещи, когда удавалось отсеять правду от болтовни. Его звали – так он утверждал – Жак де Барре де Виньи («Называй меня Джок»), а второго – Тимоти Джонсон; но у меня было сильное подозрение, что настоящие имена этих типчиков можно узнать только на доске «Их разыскивает полиция». Хотя Джок и пыжился, что он все знает, я скоро понял, что он не имеет представления ни о происхождении, ни о планах и целях Лилового. Вообще непохоже, чтобы черверотый что-то обсуждал с «низшими животными»; он их просто использовал, как мы лошадей.
Одно Джок с готовностью признал:
– Ага, соплячку похитили мы. На Луне урана нет, это сказки, приманка для лопухов. Мы зря теряли время, а ведь жрать всем хочется, или будешь спорить?
Я не спорил; мне нужна была информация. Тим сказал:
– Заткнись!
– А что такого, Тим? Боишься ФБР? Думаешь, Большой Брат и здесь до тебя дотянется?
– Заткнись, говорю.
– А может, мне потрепаться охота. Сам заткнись. – И Джок продолжил: – Это было плевое дело. В девчонке любопытства – на семь кошек, знал, где она появится и когда. – Джок призадумался. – Хозяин всегда знает, на него куча народу работает, есть и большие шишки. Все, что от меня требовалось, – встретиться с ней в Луна-Сити и познакомиться. Трепал языком я, не Тима же выдавать за доброго дяденьку. И вот я перед ней разливаюсь, угощаю кока- колой, рассказываю, как здорово мы тут ищем уран, в общем, вешаю лапшу. Потом я вздыхаю и говорю: как жаль, что не могу показать шахту, где мы с приятелем работаем. Всего и делов. Когда туристическая группа приехала на станцию Томбо, девчонка смылась через шлюз – сама, без нашей помощи. Хитрющая! А мы поджидали в условленном месте. Даже не угрожали, пока она не заинтересовалась, почему вездеход слишком долго едет до шахты. – Джок ухмыльнулся. – Хорошо дерется для своих габаритов, всего меня исцарапала.
Бедняжка Чибис! Жаль, что она его не колесовала и не четвертовала! История походила на правду, это вполне в ее духе – самоуверенной, отважной, беспомощной перед соблазном узнать что-то новое.
Джок продолжал:
– Вообще-то, дело не в девчонке, а в ее папашке. Хозяин уже пытался заманить его на Луну, да не выгорело. – Джок невесело ухмыльнулся. – Тогда нам крепко досталось – хозяин лют, когда не по его выходит. Тут-то и вспомнили про девчонку. Тим подсказал ему, что на такую приманку папашка непременно клюнет.
Тим буркнул что-то, что я посчитал отрицанием. Джок сдвинул брови:
– Ну что ты все брюзжишь, зануда? Кто тебя воспитывал?
Мне бы помалкивать, а не философствовать, раз уж я решил добраться до сути. Но у меня тот же недостаток, что и у Чибис, – когда я чего-то не понимаю, очень хочется разобраться. Просто нестерпимый зуд! Я не мог понять (да и теперь не понимаю), что двигало толстяком.
– Джок? Зачем ты это сделал?
– Ты о чем?
– Слушай, ты же человек. – (По крайней мере, выглядел он как человек.) – И сам же говоришь, что нам, людям, надо держаться вместе. Как ты мог похитить ребенка – да еще отдать его Лиловому?
– Ты что, чокнулся, парень?
– Не думаю.
– А чушь городишь, будто не в своем уме. Ты хоть представляешь, что бывает с теми, кто не выполняет его приказов? Попробуй на досуге.
Намек ясен. Отказать Лиловому – все равно что кролику плюнуть в глаза удаву.
– Пойми и нас тоже, – продолжал Джок. – Я вот как считаю? Живи и другим жить давай. Хозяин нас захватил, когда мы искали карнотит, – и все, уже не вырвешься. С каменной стенкой бодаться – дело дохлое. Вот мы и сторговались: делаем, что он велит, и получаем плату ураном.
Если и была у меня слабенькая симпатия к этим прохвостам, она тотчас исчезла. На смену пришло бешенство.
