клещи и растерзают сердце. Такие люди помогли мне жить дальше, и в их число я включаю и Оберона. Те люди в моей жизни, которые помогли забыть всех, кого я похоронил или потерял. Они — настоящие волшебники.
Вдова вернулась с двумя стаканами виски и, напевая старинную ирландскую мелодию, разложила лёд. Она была счастлива.
— А теперь расскажи мне, мальчик, — сказала она, как только погрузила свои чресла обратно в кресло, — почему у тебя такой бешеный денёк выдался.
Я глотнул благородный напиток. Насладился жгучестью алкоголя и освежающим холодком льда.
— Раз так, миссис МакДонагх, то я ловлю вас на слове и уже хочу креститься. Насколько весело всё прошло вчера?
Вдова хихикнула, и рот её исказился в усмешке.
— Настолько весело, что я и не припомню речь отца. Скучно. Но
— О, конечно. Словил пулю.
— Пулю?
— Просто свежая рана.
— Красавчик вообще. И кто это сделал?
— Детектив темпской полиции.
— О боже, я ведь что-то видела в сегодняшней утренней газете! Заголовок ещё такой кричащий — «ТЕМСКИЙ ДЕТЕКТИВ ЗАСТРЕЛЕН ПОЛИЦИЕЙ», и там ещё писали о том, что детектив едва не убил безоружного жителя. Но я не читала статью полностью.
— Ну так, это и был я.
— Ну ничего себе! И с какой стати этот треклятый кретин направил тебя пушку? Уж не из-за того ли британца-ублюдка?
— Нет, не совсем, — ответил я и начал рассказ.
Итак, наиприятнейший час своей жизни я провёл, рассказывая вдове ровно столько, чтобы утолить её любопытство и не подвергнуть её жизнь опасности. На прощание пообещал напоследок когда-нибудь подрезать грейпфрутовое дерево и направился на Милл Авеню, чтобы оттуда свернуть в сторону кафе. На меня несколько странно смотрели, и в особенности взгляды прохожих притягивал меч за спиной — но до Rula Bula я добрался без приключений. И даже на несколько минут раньше.
Хала в поле зрения пока что не было, так что я уселся за барную стойку и чарующе улыбнулся Грануэйль. Боги свидетели её неземной красоты! Влажные волосы, которые она наверняка помыла перед выходом на работу, завивались мелкими ало-рыжими кудряшками. Она медленно приблизилась и, сверкнув белоснежными зубами, криво усмехнулась.
— Я знала, что мне не следует волноваться, — сказала она. — Хотя заголовок газете навёл на мысли о том, что мы не увидимся в ближайшие несколько недель. А ты стоишь здесь, жертва неверного выстрела, и всем своим видом демонстрируешь ужасную жажду.
— Оу, ну не надо так. Я и впрямь жертва выстрела, — парировал я. — Просто подлечился быстро.
Выражение лица девушки резко изменилось. Глаза сузились, а сама она отвернулась, когда достала и положила передо мной подстаканник. Грудным голосом, с неизвестным мне акцентом, она сказала:
— Друиды так и поступают.
По тому, как она выплюнула эти слова, я смог предположить, что подобное произношение характерно для жителей индийского полуострова. В тот же миг вернулась прежняя Грануэйль — дерзкая и хитрая.
— Так что ты будешь? Smithwick (*старинный красный ирландский эль)?
— Что?.. Как ты так легко можешь менять темы для разговора? И что ты пыталась мне сказать?
— Я спросила, будешь ли ты пить Smithwick, — повторила она с ошеломлённым видом.
— Нет, что ты сказала до этого?
— Я сказала, что ты выглядишь так, словно дьявольски хочешь выпить.
— Нет же, что ты сказала после этого и до эля?
— Оу… — испуганно протянула она, и тут личико осветилось пониманием — что ж, я нахожу такую смену настроений подходящей для такой экспрессивной мадам. — Я знаю, что произошло. Это она с тобой говорила. Время поджимает. Она давно хотела пообщаться с тобой.
— Что? Кто? Тебе не следует выражаться точнее, если ты хочешь, чтобы люди верили тебе.
Она улыбнулась и сцепила руки.
— Под такую историю тебе понадобится выпивка.
— Тогда возьму красный эль, но у меня мало времени. Через несколько минут должен прийти мой юрист.
— Засудить их хочешь, а? — усмехнулась она и пошла наливать выпивку.
— Да, мне кажется, они заслужили хороший такой суд.
