Преследуемый (ЛП)

— Попробуй изобразить боль, когда встретимся с копами, пожалуйста. Надеюсь, у тебя есть бандаж на груди?

— Нет, но могу надеть.

— Мудрое решение. Если они не увидят доказательств того, что тебя подстрелили днём ранее, то придётся отозвать иск.

Хал объяснил мне, что, судя по записям на видеокамере, мы завели самоё плёвое дело против темпской полиции — за беспричинный выстрел в горожанина-то неудивительно. Мы немного поговорили о сумме морального ущерба, которую хотелось бы стрясти с копов, обсудили некоторые другие касающиеся дела вопросы.

— Сейчас я тебя кое о чём попрошу, — тихо продолжил я. — Когда деньги полностью перейдут на твой счёт, ты возьмёшь свою долю и заплатишь Снорри за беспокойство. Остаток анонимно переведи на счёт семьи Фэглса, хорошо? Я не хочу награды за то, что снял путы Энгуса Ога с невинного человека... так.

Пережёвывая кусочек вяленой трески, Хал пристально разглядывал меня.

— Как благородно с твоей стороны, — наконец, сухо выдал он.

Я едва не подавился чипсами.

— Благородно? — невнятно переспросил я.

"Говорил я, что оборотни те ещё сволочи", — вклинился в мой разум Оберон, как только проглотил сосиску.

— Благородство на хлеб не намажешь. И я не заставляю тебя делать бабки на случившемся. Я и сам не хочу растащить выручку на кредиты для благотворительности, — продолжил мысль Хал, и, судя по тому, как многозначительно он замычал, сказал оборотень явно меньше, чем хотел.

— Тогда слушай, — сказал я, бессовестно меняя тему разговора и стараясь звуком своего голоса перекрыть чавканье Оберона. — Мне надо бы заняться нашей таинственной рыжеволосой барменшей.

— Этой рыжеголовой, от которой пахнет двумя людьми?

Я сморгнул.

— Ты мне не говорил такого.

— Насколько я могу припомнить один наш разговор, тебя заинтересовал её запах. Пахла ли она как богиня или демон, как ликантроп или другой полузверь.

«Оберон, он говорит правду?»

«Не могу сказать точно. Я особо не интересовался этой малышкой, а его нос может учуять больше моего. Если ты разрешишь хорошенько приложиться к её попке, то…»

«Забудь».

— Ладно, Хал, чем она ещё пахнет?

— Я сказал всё, что знаю, Аттикус. Можешь обернуться псом и всё разнюхать, — предложил он и принялся выстукивать дробь по столу, явно подзуживая меня.

— Благодарю покорно, но я более старомоден. Мы с ней уже договорились.

— Оу, это намёк на то, что я должен исчезнуть?

— Именно. Это может затянуться, так что прихвати с собой Оберона и идите к вдове.

Хал содрогнулся от отвращения под аккомпанемент горестного воя Оберона.

«Я должен?»

— Без этого никак?

— Да, — твёрдо ответил я обоим.

Рассерженные, они ушли, оставив меня наедине с официанткой. Сначала она посмотрела на дочиста вылизанную тарелку с вихрастыми разводами пюре, потом перевела взгляд на наши с Халом блюдца, где живописно раскинулись крошки чипсов и рыбные косточки — именно так по мнению многоопытной служительницы культа паба должна выглядеть тарелка посетителя. Наконец, девушка взглянула на меня, и я понял: что-то в её голове не укладывается.

Обожаю подобные моменты. Чтобы не отказывать себе в удовольствии и насладиться ещё одной такой шуткой, я снял с Оберона покров невидимости. Жаль, я не увижу, как неожиданное появление ирландского волкодава на Милл Авеню доведёт кого-нибудь до инфаркта, и если этим кем-то окажется Хал, то тем лучше.

Обеденный перерыв закончился, и большая часть посетителей подняла свои протёртые до блеска штаны со стульев, и вернулась к офисной работе.