Затем по его глазам ударила вспышка, точно рванула свето-шумовая граната. Серый заворчал, заморгал, поднял ладонь к лицу, чтобы протереть глаза, и к своему ужасу увидел, что по кисти мечутся языки пламени. А затем пришло понимание, что он пылает с головы до ног: горела одежда, горела шерсть, кожа и мясо. Подкожный жир скворчал, словно кусок сала на раскаленной сковороде.
Серый заметался по крыше, пытаясь перекатами сбить пламя. Он чувствовал, что вдыхает огонь, и что этот пожар уже забрался в его гортань и легкие. Пожалуй, облегчить его мучения могла лишь смерть. К счастью, край крыши был совсем рядом…
Припой упал на него всем весом, придавил к крыше и заорал в ухо:
– Ты чего?
– Горю… горю… горю… – отрывисто простонал, чувствуя что он вот-вот потеряет сознание, Серый.
– С ума, что ли, сошел! – громче прежнего воскликнул технарь. – Серега, ты это прекрати! Ну, ты чего? Не хватало, чтоб ты сломался, словно дух необстрелянный!
После этих слов с Серого точно наваждение сошло, он оторопело заморгал, неразборчиво ругаясь под нос. Его руки и ноги были целы, шерсть цела, одежда – тоже.
– Долго еще будете обниматься? – набросился на них Слава. – Неприятель – рыл сто – прет пешим строем через промзону! Нас обкладывают со всех сторон, а вы развалились, как на пляже…
Слава вдруг охнул и присел, обхватив живот руками.
– Эй-эй! – Припой вскочил с ошарашенного Серого, кинулся к напарнику. – А ты-то – что? Ранило?
– Вытащи! – просипел Славик, прижимая к брюху оба кулака. – Вытащи!
– Что?! – развел руками Припой.
– Стрела! Или ты ослеп, болван? – прорычал Слава.
– Приехали… – Припой опустился на корточки рядом с товарищем. – Вы сговорились, братцы? Нет никакой стрелы! Ты не ранен, сукин ты кот!
Слава осторожно убрал с живота кулаки. Недоверчиво натянул и отпустил ткань камуфляжной куртки.
А Серый приподнялся и проговорил неожиданно изможденным голосом:
– Сдается мне, ребята, это мотает нам нервы Повелитель Туманов или кого-то вроде него…
Они втроем выглянули из-за парапета. На севере, перед главными воротами, кипел бой; с юга и запада через промзону к заводу пытались скрытно подобраться пешие десятки шайнов, но их уже обнаружили ополченцы. Однако трое пришлых из Власихи напряженно высматривали не приближающегося неприятеля, а иную, почти сверхъестественную угрозу, что скрывалась среди окружающих промзону руин и мутировавших лесов.
Седой псионик, сидя за спиной у стрелка, вооруженного АК-74М с оптическим прицелом, проговорил, глядя пустым взглядом в серую стену перед собой:
– Трое… над парапетом… семь метров слева…
Стрелок повел стволом, накрыл прицельной сеткой участок крыши, на фоне которого можно было различить головы и плечи трех защитников поселка. Сухо затрещали одиночные выстрелы.
Перед носами вглядывающихся в руины друзей из Власихи вспыхнули искры, вздулось облако пыли. Припой упал на спину, под его спиной тут же образовалась черно-красная лужа.
– Кузя, давай сюда, на..! – заорал Слава, зажимая рану напарника в верхней части груди. – Нужно забрать его вниз!
Серый схватил АК Припоя и дал несколько коротких очередей по поднимающимся над общим ландшафтом остовам ближайших многоэтажек. Но это было лишь желание поквитаться, а еще – первый росток отчаяния: в тот момент Серый отчетливо понял, что одинцовской общине, несмотря на все усилия, не устоять.
…Мара сидела, прижавшись спиной к покрытой облупившейся краской стене цеха. В ее руках были стилеты. Она поигрывала клинками, меняя хват, и при этом не выходила из мрачной задумчивости. Местные сторонились ее, никто не подходил ближе, чем на пять метров, благо в цеху места хватало. Сияна замерла, обхватив руками колени, у противоположной стены. Мара то и дело ловила на себе взгляд ее недоверчивых, испуганных глазенок.
За стенами гремело, гремело и внутри корпуса. Бесперечь стреляли ружья засевших у окон ополченцев. Мара поняла, что теперь защитникам приходится отстреливаться со всех сторон. Почему-то умолк пулемет на крыше… А еще постоянно стонали и вскрикивали раненые, которых размещали в соседнем цеху, настырно стучали бубны Друзей Духов да ревели туры, укрытые здесь же.
И глазки у Сияны – как темные бусинки, круглые, блестящие.
Мара, охваченная дурным предчувствием, пристально глядела на сестренку. Что-то было с ней не то, что-то должно было произойти, и вряд ли стоило ожидать чего-то хорошего…
Сияна вскочила на ноги, точно пружина распрямилась.
– Голоса!.. – воскликнула она, прижав к виску ладонь. – Ой! Голоса! Голоса… Помогите! – девочка расплакалась.
Мара сорвалась с места, кинулась к сестре. Она плохо понимала, что происходит. Лишь одно не подлежало сомнению – она нужна Сияне.
