стремясь добить раненого. Второй караванщик прыгнул на Сувора сбоку – отвлекал внимание на себя! Сувор повернулся, пропуская скользом метивший в грудь клинок, с треском разошлась жесткая кожа доспехов, ей отозвались протяжным скрежетом кольца кольчуги, но выдержали, не поддались, не допустили чужую сталь до тела владельца… Караванщик оказался слишком близко от рыцаря, и тот не преминул воспользоваться ошибкой противника. Меч перебросить в левую сторону Сувор не успевал, поэтому влупил по зубам кулаком. Кулак у рыцаря оказался, что надо! Со всхлипом противник отлетел назад, брызгая кровью из разбитого рта, закхекал, выплевывая обломки зубов.
Но на этом успехи Сувора закончились, получив чем-то тяжелым по ногам, он покатился по палубе. Рыцарь увернулся от двух мечей, ударивших по нему с двух сторон, оставил на палубе обрывок доспеха, перекатился дальше, уходя от удара вдогон, и успел подняться на ноги, прежде чем враги подоспели.
Кормчим, видимо, надоела роль зрителей, и они – сдуру, не иначе! – пришли на помощь караванщикам. Один из них и изловчился достать тяжелой жердью рыцаря по ногам. Впрочем, он тут же поплатился за свою глупость, сзади сверкнул клинок и высунул свое жало из груди кормчего. Следующий удар достался второму рулевому, и он рухнул на палубу с разрубленными ребрами. Перескочив через трупы, одетый в грязные лохмотья, босой, с залитым кровью лицом Горик улыбнулся Сувору:
– Не ждал, дружище?
– Не ждал, – признался Сувор. – Но знал бы ты, как я рад тебя видеть?!
– Да уж догадываюсь, – усмехнулся Горик, махнув рукой в сторону приближающихся врагов. – Небось, умирать готовился?
– Не без того, – ворчливо ответил Сувор, отражая выпад наскочившего сбоку караванщика.
Друзья привычно встали спина к спине.
Враги окружили их кольцом, но нападать не спешили, чувствовали, что первый же нападающий рухнет под ноги рыцарей, и второй, и третий… Не щенки – матерые звери! Эти возьмут за свои жизни плату полной мерой. Пускай один из них одет в лохмотья, а второй смахивает струящийся по лицу пот, но мечи в руках обороняющихся не дрожат, и глаза зорко отслеживают каждое движение противников. Даже умирая, они способны будут совершить последний рывок, чтоб сомкнуть зубы на горле торжествующего победителя.
И караванщики медлили.
Нугарцы не обольщались медлительностью противников, знали, что выхода у тех не было: если караванщики не смогут покончить с рыцарями в ближайшие пару минут, то на подмогу попавшим в окружение товарищам придут остальные фароссцы, добивающие последних работорговцев на пристани.
Вот сразу четверо бросились на рыцарей с разных сторон.
Сувор отбил плоскостью меча прянувший со скоростью змеи коварный выпад одного противника, подставил меч под удар второго…
Горику было полегче. Первый нападающий споткнулся о труп кормчего и не смог отразить атаку рыцаря. Тяжелый меч рухнул на голову врага, расколов череп пополам. Видя молниеносную гибель своего товарища, второй нападающий замешкался, дав Горику несколько драгоценных мгновений, чтоб приготовиться к отражению атаки. Даже неожиданное нападение третьего врага не стало для рыцаря неожиданностью.
А вот Сувору приходилось нелегко: полностью занятый противостоянием с двумя оказавшимися не самыми плохими мастерами меча, он не сумел среагировать на атаку третьего противника. Меч караванщика стремительным уколом скользнул под мышку рыцаря и…
…Отлетел в сторону, столкнувшись с коротким клинком, второй такой же меч воткнулся в толстую шею охранника каравана. Кровь ударила струей из перерезанных жил, и с хриплым воем, переходящим в бульканье, работорговец рухнул на палубу.
– Тебе жить надоело?! – рявкнул на Сувора Волков, отражая быстрые атаки следующего врага.
Будь Глеб в одиночку – у караванщиков еще оставались бы шансы на победу, но следом за землянином в бой рвались орки.
Тяжелый фальчион ударил на уровне пояса, разрубив противника Глеба на две части. Верхняя часть туловища со стуком упала на деревянный настил судна, в то время как нижняя половина еще стояла на ногах, фонтанируя кровью. По инерции Гроха развернуло следом за тяжелым клинком, и он оказался к противнику боком. Караванщик не упустил подвернувшуюся возможность, быстро ткнув острием меча, но он недооценил реакцию своего противника: грузный, неповоротливый с виду орк гибко извернулся, пропуская хищное жало клинка мимо себя, а потом на лицо работорговца легла огромная лапища Гроха, толчком отбросив назад караванщика. Затылок летящего спиной вперед работорговца встретился с мачтой… Хрустнуло, и он безжизненно сполз на палубу, оставляя на мачте красную полосу – выдержанное дерево оказалось намного крепче хрупких человеческих костей.
Тхангу старое ранение не давало возможности рубиться тяжелым двуручником, и он орудовал коротким мечом, больше похожим при его комплекции на длинный нож, но обманчивая легкость и несерьезность его оружия не помешала орку ранить двоих противников. Тханг был счастлив: орк тяжело переживал невозможность участвовать в боях из-за своего ранения, но в этот раз Глеб, видя, как его телохранитель рвется в бой, позволил ему биться вместе со всеми, с условием, что тот не будет лезть в первые ряды. Скрепя сердце орк был вынужден дать слово и теперь тенью следовал за Волковым, прикрывая его со спины.
Кранг и Енг давили со всей своей мощью. Миг-другой и вокруг усталых нугарцев остались только трупы врагов. Азарт боя захватил их настолько, что в своем порыве орки перемахнули на следующую баржу, добивая укрывшихся там работорговцев. Следом за ними последовали Раон и Оноре, предварительно
