солнцем доски казались самым уютным местом. Рядом с головой Волкова прогрохотали тяжелые сапожищи. Грох! Раздался яростный рев, свист огромного фальчиона и чей-то жалобный вскрик. Еще несколько теней промелькнуло мимо Глеба, и схватка разгорелась с новой силой.
Успели!
Волков с трудом перевернулся на бок, опираясь рукой о палубу, встал на одно колено. Огляделся по сторонам, морщась от боли, при каждом повороте головы резкий, болезненный импульс стрелял в затылок. Стиснув зубы, Глеб поднялся, подобрал свои мечи и поковылял к борту баржи.
К тому моменту как он все же перебрался на последнее судно, схватка там уже закончилась: на испятнанной кровью палубе лежало пять зарубленных работорговцев и двое матросов баржи, орки уже сбивали замки с трюма, Раон и Оноре сосредоточенно обыскивали кормовую надстройку, Сувор сидел на палубе, уперевшись спиной в мачту, а его изможденный приятель и вовсе растянулся на деревянном настиле в полный рост, заложив руки за голову.
Ухватившись рукой за мачту, Сувор поднялся на ноги и, указав в сторону своего приятеля, сказал:
– Маркиз, разрешите вам представить моего старого друга Горика Або.
Приятель Сувора, несмотря на усталость, тоже принял вертикальное положение и отвесил Волкову церемонный поклон.
Глеб смерил представшего перед ним рыцаря оценивающим взглядом. Грязный, худой, с волосами, изрядно побитыми сединой, с осунувшимся лицом, запавшими глазами и впалым животом – вылитый бомж, да и только! – тот не производил впечатления серьезного противника, но Волков помнил, как воин отбивался от наседающих караванщиков – опытно и расчетливо, – чувствовалось, что за плечами бойца огромный боевой опыт.
– Нугарец?
– Да, ваше высоче…
Глеб сморщился, словно раскусил лимон. Каждый раз одна и та же песня!
– Обращайтесь ко мне «маркиз» или «Данхельт», сэр Горик, мы сейчас не при дворе.
– Хорошо, маркиз, – покладисто согласился нугарец.
С берега закричал Капль:
– Маркиз, что делать с пленниками?
Пленники?! Откуда?! Волков удивился, видя, с какой яростью солдаты набросились на работорговцев, он думал, что в живых не осталось ни одного караванщика. Разве что глава каравана Тарох, если его никто под шумок не прирезал.
– Какие пленники? – крикнул Глеб в ответ.
– Ну, эти, что работорговцы на продажу везли. Их выпускать?
Волков обернулся к Горику и спросил:
– Сэр, наших в караване много было?
Горик задумался, наморщив лоб, сосредоточенно зашевелил губами, загибая пальцы. Видимо, вел подсчет.
– Точно не уверен, нас на берег всего раз высаживали на отдых, чтоб не передохли в тесноте, мало с кем пообщаться успели – слишком нервно охрана реагировала на разговоры. В пути переговаривались, конечно, но только с теми, кто на ту же баржу попал. В общем, человек восемьдесят с седьмого гарнизона будет. Наших – тех, что в засаду угодили, – человек тридцать: наемники да такие же, как мы с Сувором, рыцари, если с ополченцами считать, то человек шестьдесят-семьдесят. Столичных Альгерд при себе оставил, выкуп за них получить хочет. Еще с четырнадцатого гарнизона с пяток: те, что не сильно раненные были – всех тяжелых маркграф приказал добить. Может, еще с десяток-два бойцов наберется, кто откуда. Остальные сервы – мужики, конечно, здоровые, но как бойцы… – Горик сделал выразительную паузу. Волков понимающе покивал головой в ответ. – Ну и, помимо наших, у работорговцев с собой рабы были. Кажется, орков с дюжину. – На лицах зеленокожих бойцов Глеба появилось заинтересованное выражение, – Крестьяне, за долги проданные, ремесленники, горожане. Еще народец какой-то непонятный: не то конокрады, не то разбойники.
– Капль, выпускай всех, но пусть никуда не разбредаются. И еще, наших отдели от остальных, сэр Горик тебе поможет, – Глеб спросил у рыцаря: – Не возражаете, сэр?
– Ничуть, – ответил тот преувеличенно бодрым тоном. – Можете на меня рассчитывать, маркиз.
Горик, как и многие из нугарцев, хоть и был верен Фаросскому престолу, но имел не слишком высокое мнение о жителях столицы, в число которых вносил и Данхельта. Мнение – мнением, но не мог же бывалый воин не выполнить приказ представителя правящего дома, как бы он к нему ни относился! Пускай даже этот приказ прозвучал в виде просьбы. Да и отношение его ершистого, резкого и упрямого приятеля к маркизу Фаросс не могло не сыграть своей роли!
Горик Або отрывисто поклонился Волкову и отправился к дожидающемуся его сержанту.
Кто-то осторожно тронул Глеба за рукав. Волков обернулся и увидел смущенное лицо Кранга. Младший вождь сказал просительно:
– Господин, а мои сородичи? Могу я их принять на службу? Думаю, они не откажутся встать под ваши знамена.
– Бери, если они согласятся, – махнул рукой Глеб. Кранг радостно взрыкнул и помчался догонять сэра Горика. За ним последовал, ощерившись клыкастой улыбкой, Енг.
Грох, остановившись рядом с Волковым, сказал задумчиво:
