А потому смысла ронять себя никакого. Лучше уж заручиться уважением Николая. Вот чувствовал Иван, что цесаревичу нужно, чтобы стрельцы утерли нос его преображенцам.
Зачем? Да кто же его знает. Он был уверен только в одном: его парням вполне по силам обставить этих потешных. С остальным придется разбираться по ходу. Одно радовало: коль скоро речь пошла о состязаниях, то дыба с плахой отменяются.
– Вот и глянем, как мы эту силу куем. Иди, Гастон. Через полчаса общий сбор и состязания, – приказал Николай.
Потом дождался, пока полковник обозначит поклон головой и выйдет из кабинета. Перевел взгляд на Ивана и задорно так подмигнул:
– Времени мало, Ваня. Так что давай к твоим записям. Отчего писано тобой без цифр? Иль счету не обучен?
– Так откуда же мне те цифры ведать, цесаревич? Я ведь не в Податном приказе служу.
– А нет приказа. Подати собираются разными приказами да сводятся потом у казначея.
– Ну так говорю же, баловство это одно, – убежденно произнес Иван.
– Может, и баловство. Да только мысль-то дельная. Правильная мысль. Вот в чем дело, Ваня, ты цифр нужных не ведал, а я не поленился, проехался вчера в Москву да погонял там дьяков в хвост и в гриву. И знаешь что получилось, после того как я те циферки разложил по твоим записям?
– Предполагаю. Убыток казне.
– Ошибаешься, десятник. Вот тут ты закладываешь целую тысячу дьяков и писцов для исправной работы Податного приказа. Предлагаешь положить им жалованье, сравнимое с таковым у капитанов и сержантов. Почитай, целый полк. Кстати, чего их так много-то?
– Так ведь я не ведаю, сколько в Московском царстве уездов, цесаревич. Вот и закладывал как можно больше.
– Чудной ты. Но даже в этом случае казне против сегодняшнего прибыток в семьдесят тысяч рублей выходит.
Иван даже опешил. Признаться, ничего подобного он не ожидал. По всему должно было выйти меньше. Пусть он предлагал привести в порядок подворные записи. Ведь чтобы уйти от налогов, народ и дворяне огораживали забором с одними воротами и по десятку дворов. Дворы же как раз по воротам и считались. Сыновья не торопились отделяться от родителей, проживая несколькими семьями друг у друга на головах в буквальном смысле этого слова.
Иван предлагал разделить эти дворы. Выделить отдельные семьи, оставив с родителями только старших сыновей. Местная Фемида очень даже влезала в такие вопросы. Так отчего бы этим не воспользоваться.
Но ведь по выкладкам Ивана налоговое бремя на людей должно было значительно снизиться. Из народа тянули последние жилы, и подданные едва сводили концы с концами. О каком развитии могла идти речь при таких условиях? Не помирали с голоду, и слава богу. Да и голодные годы случались не так чтобы и редко.
– Коли вышел прибыток, цесаревич, значит, я ошибся, и нужно подать еще убавить. Так чтобы податной сбор был меньше сегодняшнего, – покачал головой Иван.
– Убавить? Ты нашел возможность пополнить казну, улучшить контроль и предлагаешь убавить подать. Зачем? – искренне удивился цесаревич.
– Затем, что, потеряв сегодня, казна приобретет завтра. Чем больше будет крепких хозяйств, чем богаче будет народ, тем больше станет себе позволять. И весь образовавшийся недобор на подворной подати казна с лихвой восполнит хоть на том же акцизе, – вновь забывшись, увлекся Иван.
Оно бы смекнуть, что цесаревич уже не столько заинтересован, сколько недоволен. Но куда там. Он неделю горел этой темой, корпел над ней, ломал голову. А потому его, что говорится, понесло.
– И когда это будет? – хмуро уточнил Николай.
– Я так думаю, прибыток пойдет не ранее чем через пять лет.
– Эка. И как же тогда быть с убытками от твоих предложений по торговле, заводам и мануфактурам? Тут-то они явные. А как циферки подставишь, так и вовсе за голову схватиться хочется.
– А принять те убытки как меньшее зло, цесаревич? – решительно произнес Иван. – Тем паче что казна сумеет их все восполнить. А вместе с тем, пока суд да дело, поднимутся и крестьяне, и купцы с заводчиками да мануфактурщики воспрянут. И повезут они в Китай да на Каспий свои товары. А там, глядишь, и Европу заинтересуют не только наши сало, воск, кожи да пушнина, но и товары заводские да мануфактурные.
– И как казна восполнит те убытки? – вздернул бровь цесаревич.
– Так золотом, что я сыскал. Елизар сказывал, что если народу будет в достатке, то его там можно и на полмиллиона рублей добывать.
– Я читал отчет по экспедиции, батюшка давал. И прибыток там обещается поболее. Золото это, конечно, хорошо. Да только не верится, что несколько сотен человек сумеют за полгода добыть треть московской казны.
– Даже не сомневайся, цесаревич. Если только государь сумеет те места удержать.
– Стрелецкий полк туда отправится и семьи крестьянские для закладки городков. Тысяча душ мужеского полу.
Ого! Это серьезный такой подход. Интересно, Елизар уже в курсе, какая головная боль его ожидает не далее как в конце мая – начале июня? Вряд ли. Раньше чем месяца через два ему вестей из Москвы не получить.
– Если так, цесаревич, то ладно будет.
