заключают договор с драконом. Этот момент сам по себе достоин того, чтобы сохраниться в памяти потомков.
– Не впервые, – возразил дракон. – Но об этом позже.
– Тебе-то откуда знать, змеюка? – усомнилась эльфийка.
– Я был последним, кто заснул.
– Ты слышал? – возмутилась лучница. – Теперь он, похоже, за ритуал.
– Значит, Слово – это все же не просто старая легенда? – не смог сдержать любопытства младший мэтр.
– Ваши сказки и легенды – это отголоски ваших же прежних знаний. Которые, насколько я могу судить, хоть и развивались в мелочах, многое утеряли в основном.
– В чем-то он прав, – согласилась с ним остроухая шовинистка.
– Давайте уже закончим, – сказал Кай. – Рамил, не отвлекайся, а вы все – умолкните и проникнитесь… важностью момента.
Пока все присутствующие в меру сил, способностей и желания пытались исполнить приказ командира, мэтр Гаренцворт продолжил. По мановению его посоха котелок с остатками крови неторопливо взлетел и, перемахнув через голову дракона, повис в воздухе на уровне его глаз.
– А-а, самая древняя и самая действенная магия, – похвалил дракон.
Кровь из котелка потянулась к его голове, замерла ненадолго, словно решая, где на его вытянутой морде начинается и заканчивается лоб. После чего, очевидно выбрав подходящее место, поставила росчерк руны жирным щедрым мазком.
В очередной раз Джошуа восхитился мастерством мэтра Гаренцворта, способного левитирующей субстанцией рисовать нужные руны почти вслепую. Ведь несмотря на явную симпатию к их пленнику, встать перед его мордой он все же не решился. Или ему хватило благоразумия этого не делать.
– Превосходно, – похвалил дракон, повернувшись к ним профилем и усиленно кося глаза на результат труда мэтра Гаренцворта. – Я бы даже сказал, мастерски. По крайней мере, я буду уверен, что мне не оторвет голову в самый ответственный момент, когда заклинание достигнет своего пика.
– Что-что? – взвилась Майриэль.
– Ну бывали прецеденты.
– А поподробнее?
– Долго рассказывать.
– Рамил?!
– Что я могу на такое ответить, – беспомощно улыбнулся старший чародей. – Тебе придется мне довериться.
– Договорились, – нехорошо усмехнулась лучница, – но если он намеренно пытался посеять в наших рядах смуту и сомнения, он об этом пожалеет. А если нет – то ты пожалеешь, мой дорогой волшебник.
– По рукам. Итак, приступаем. Становитесь полукругом. Да-да, вот так. Паки, встань рядом с Каем, Майриэль, будь добра, сюда, ближе к Джошуа. Чуть сдвиньтесь, голова… хм, не знаю, как вас зовут.
– Мое имя довольно сложно воспроизвести на человеческом языке, так что можете называть меня по-вашему: драконом. Думаю, путаницы не возникнет, я тут, похоже, единственный представитель своего вида.
– Воля ваша. Голова дракона должна стать как бы шестой фигурой в нашем круге.
– Я так и буду весь ритуал повернут к вам затылком?
– Боюсь, что так, – смутился старший чародей.
– Это весьма неудобно, даже нельзя посмотреть в глаза тем, кому я буду давать Слово.
– Мы это переживем, – успокоила его лучница.
– Как знаете, – вздохнул дракон.
– Мы приступаем, – строго заявил старший чародей. – Попрошу всех воздержаться от разговоров, замечаний и телодвижений, могущих прервать ход и порядок слов. Называйте лишь ваши имена и только тогда, когда я скажу, и отвечайте только «да» или «нет» и только если я спрошу. Все ясно?
– Почему все смотрят на меня? – уточнила Майриэль. – Я прекрасна, но не глупа.
Тем временем мэтр Гаренцворт, убедившись, что фигура, составленная из собравшихся, удовлетворяет его представлениям о полукруге, наконец приступил к делу. Он вытянул вперед руку с зажатым в ней посохом. Разжал пальцы, и посох поплыл вперед, остановившись точно в центре. Немного повисев над землей, он вдруг резко воткнулся в нее и ярко засверкал оголовьем.
Дрожь пробежала по коже. Мягкое покалывание почувствовалось в области пальцев. Джошуа ощутил, как потеплело в тех местах, где кровь дракона соприкасалась с кожей лба. Заклинание набирало силу.
– Мы собрались здесь, – начал мэтр Гаренцворт, – чтобы произнести слова, которые будут свидетельством нашего уговора. Мы встретили этого дракона как врага и как с врагом вступили с ним в бой. Он проиграл, и его жизнь теперь принадлежит нам. И потому мы требуем от него Слова. Я, названный Рамилом, говорю: я требую Слово. – Он кивнул стоящей рядом с ним Майриэль.
– Я, названная Майриэль, говорю: я требую Слово, – повторила эльфийка.
