Джошуа закричал, отгоняя морок, огляделся и только тут заметил, как внимательно смотрят на него товарищи.
– Браво, мой друг, вы отменно держались, – похвалил мэтр Гаренцворт. – Под таким напором сложно устоять даже опытному мэтру.
– Мы должны торопиться! – выпалил Джошуа. – Он уже заканчивает свою медитацию и скоро придет за нами!
– Он подавится Каем! – безапелляционно отрезала Майриэль, – Чего ждем, господа? Вдохновения? Рамил! Запевай!
Это была странная песня, совсем не такая, какую он представлял себе.
Первым начал мэтр Гаренцворт. Голос старшего чародея, вначале тихий, постепенно наливался силой. Слова чужого языка, почти потерявшие для Джошуа смысл, взмывали к потолку второго этажа. Откликом им было легкое подрагивание, охватившее стены и набиравшее силу с каждым мгновением.
Когда старший чародей подал знак, к нему присоединился Паки. Легкая картавость парня, сначала звучавшая диссонансом на фоне гладкого произношения Рамила, постепенно сгладилась, слилась с голосом старшего мэтра, добавив песне новых красок.
Когда настал черед Майриэль, башня уже тряслась вовсю. С потолка сыпалось, а остатки стекол в узких проемах окон бились об пол там и тут.
Мелодичный напев эльфийки перекрыл другие голоса, соединил все мелодии, и тогда тряска усилилась, словно противостояние разных сил вышло на новый уровень. Башня дрогнула.
Джошуа пришлось вцепиться в алтарь, чтобы не покатиться по вставшему под углом полу. Он даже успел пожалеть, что не прикован, как остальные.
Рамил кивнул ему. Пора.
Джошуа заговорил.
Партия дракона, в отличие от прочих, была именно текстом, речитативом, который требовалось произносить неторопливо и через определенные промежутки времени. Можно сказать, что она была ритмом, костяком всей песни-ритуала. Почему при этом дракон вступал в песню последний, было совершенно непонятно.
Хотя нет, все-таки понятно.
Драконьи слова придали башне устойчивость. Она по-прежнему рушилась и дрожала, но теперь делала это чинно, не шатаясь по сторонам, подобно пьяному.
«
Джошуа заставил себя не реагировать.
Вдумчиво и упорно произносить свою часть текста.
Некоторое время это получалось.
Он даже закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на собственном голосе, а не шарахаться от каждого пролетающего рядом фрагмента потолка.
Лучше бы он этого не делал.
Темнота перед глазами продержалась совсем немного. Потом начали проступать какие-то неясные очертания. Вскоре они приобрели объем и цвет.
Цвет серого неба, затянутого тучами, чье хмурое спокойствие прорывало ярко светившее солнце.
Горящий город под ногами и фигура мужчины со щитом…
Младший мэтр испуганно открыл глаза, боясь сбиться с ритма.
С удивлением понял, что все еще произносит нужное. Неужели это возможно? Быть сразу тут и в сознании Призрака? А если это очередная ловушка? Очередной, последний, хитрый трюк?
Возможно. Скорее всего, так оно и есть.
Вот только…
Вдруг есть хоть какой-нибудь мизерный шанс помочь Каю и Джулии там, наверху. Повлиять на исход этого глупого и самоубийственного для наемника поединка?
Принять решение.
Джошуа закрыл глаза и оказался на крыше.
Принцесса все так же лежала, скорчившись в центре алтаря-крыши. Обостренными чувствами Ассантэ он услышал ее дыхание.
Потом понял, что Призрак сидит, скрестив руки в позе медитации. Увидел Кая, неспешно подкрадывающегося к нему.
Услышал смешок.
Кай замер, выставив перед собой щит и пряча меч.
– Извини, – прыснул Призрак. – Не удержался. Хотел, чтобы ты подобрался поближе, чтобы напугать. Ты оказался неплох для смертного. Признаться, я зря недооценивал тебя.
– Ты не первый, – сказал Кай, потихоньку двигаясь вперед.
– Но, похоже, буду последним, – вздохнул Призрак.
