16
— Кто эта молодая пара? — обратился управляющий к дежурному полицейскому.
— Гид и Прекрасная незнакомка, — ухмыльнулся тот.
— Любезный, — нахмурился управляющий, — я задал свой вопрос вовсе не к тому, чтобы ты умничал.
— Простите, — сконфузился полицейский. — Я думал, вы про их маскарадный костюм.
— Это я и сам вижу… Когда они приехали?
Дежурный полицейский хоть и знал о привилегированном положении управляющего, всё же за собой никакой вины не чувствовал.
— Гости в таких костюмах не приезжали, — сухо доложил он. — Видимо, переоделись в комнатах. Многие так делают, прежде чем спуститься в бальный зал.
— Ну да, конечно…
В принципе, он был прав. Управляющий и сам не знал, чего он вскинулся. Пара симпатичная и абсолютно расслабленная. Красное платье очень идёт девушке. Лица скрыты, как в классической сказке, на то и бал-маскарад. Здесь собрались все сливки общества, но они не чувствуют никакого стеснения, скорее наоборот, полностью увлечены друг другом. И… что?
Управляющий нахмурился и пожал плечами.
— Где Трофим? — спросил он.
— В казино. — Дежурный полицейский снова позволил себе усмехнуться. — Где ж ему быть…
— Хорошо, голубчик. — Управляющий решил проявить снисходительность. — Следи за всем повнимательней.
17
…Они танцевали. И плывущие вокруг огоньки, и другие пары перестали существовать. Остались только музыка и их сердцебиение в такт вальсу. Он кружил её, и они становились почти невесомыми. Потом и музыка исчезла. Оставались только они вдвоём, невесомые, кружащиеся… Они касались друг друга. Руками, взглядами, сердцами. И в эту тёмную, безжалостную неопределённость, куда совсем скоро им суждено пойти, они унесут это мгновение танца.
…Ева открыла глаза. Собственно, зажмурилась она и замечталась всего на миг. Они стояли среди совершенно чужих людей. На балу был объявлен антракт, когда они пришли, и как бы хорошо выпить по порции прохладного сидра, но им нельзя было открывать лиц.
Несколько минут назад, пока они спускались по лестнице, Фёдор вогнал её в краску, смутил, и в то же время его слова, простые и как будто бы неуклюжие, оказывается, стали самыми волнующими, что она слышала в жизни.
— Ева, а этот твой жених, с которым ты помолвлена?.. Ну, куда ты едешь… Он, ну… Ты его…
— Прошу тебя, не надо, Фёдор.
— Прости…
Вот и всё. Только Ева мечтала об их танце на балу. Возможно, единственном, который у них будет. И эти простые неуклюжие слова всё ещё звучали в ней. А потом она посмотрела на Фёдора: с ним происходило что-то странное.
А Фёдор увидел Веронику.
Его сердце по привычке на какое-то время забилось сильнее, но… Он так долго ждал их встречи, мечтал, грезил, не раз пережил этот момент во всех подробностях. Вот он возвращается после своего первого рейса. И он теперь совсем другой. Бывалый, скупой на слова, с лицом обветренным и блестящими глазами (как у бати, только без его усталости. Как у Кальяна. Или… Хардова?) и чуть загадочной улыбкой. И Вероника видит это. Многие девушки, вздыхая, провожают его взглядами. Но он подходит только к ней. Состоятельный завидный жених, как и обещал. Их взгляды встречаются, и всё, что она ему наговорила, действительно оказывается недоразумением…
Фёдор похлопал по ключу, что носил на груди, и улыбнулся. И посмотрел на Еву.
Вероника была в обществе этого долговязого купеческого сынка. На миг сухая ревность жгуче кольнула его в сердце: Матвей Кальян говорил правду, она действительно с ним «закрутила». И он действительно «бестолковый нищий мальчишка»…
