старый кирпич, сводчатый потолок. А жертва – другая. Маленькая, слабая. Но она счастлива.
– И вы ее убиваете.
– Нет, доктор.
Бела уперла решительный взгляд ему в переносицу. Ждала, как он отнесется к тому, что она рассказывает.
– Нет, я ее не убиваю. Она – это я.
Ферг вытащил из темного угла табурет и придвинул близко к кровати. Голос может и обмануть. Нельзя упускать вероятность, что на самом деле она сейчас трясется от ужаса. Или, наоборот, ведет какую-то свою игру, о цели которой можно будет судить, когда станет уже поздно. Он задумался над следующим вопросом, но Белала опередила, рассказала сама:
– У всех этих снов есть только одна общая черта. Запах. Очень густой и неприятный. Хотя во сне он мне нравится. Он был во время обряда, но не такой сильный. Мне сложно описать.
– Но вы его узнаете, если почувствуете?
Она едва заметно вздрогнула:
– Конечно. Это сжигали какое-то растение. На угли клали завядшие стебли и листья, шел густой дым. Желтоватый.
– Ясно. Бела, не сочтите мое предложение оскорблением, но мне нужно уложить вас в постель.
Ферг неожиданно улыбнулся с почти мальчишеским озорством:
– Чтобы не случилось головокружения.
Она серьезно кивнула. Не ответила, но легко и очень элегантно улеглась на кровати. Иную даму и уговаривать не надо – и сама ляжет, и тебя за собой потянет, и отвертеться удастся с великим трудом. Другая потребует присутствия всех родственников женского полу, какие окажутся рядом. Третью придется долго увещевать, что доктор – это не мужчина и что ее девичьей чести не будет никакого урона.
Бела просто спокойно ждала, что будет дальше.
– Закройте глаза, постарайтесь думать о чем-нибудь отвлеченном.
Ферг привычно положил ладонь на лоб пациентки и принялся искать след наведенной магии. Самое частое, что ему приходилось делать после возвращения в Агер.
То, что он нашел, его сильно озадачило, если не сказать больше. След был. И он был неотличим от того, какой достался и Белферану, и всем его товарищам по болезни. Если переводить ощущения в цвета, то он мог назвать его тусклым оттенком болотной зелени. Правда, у Белалы след был очень слабым, едва заметным. Таким, что и не найдешь его, если не искать специально.
– Бела, можете открыть глаза.
Она тут же села, поправила подол.
– Ну что, доктор? Буду я жить?
Ферг вместо ответа сказал:
– Я принесу вам снотворное. Сильное. С ним вы не будете видеть сновидений. Но его нельзя применять часто.
Он поднялся.
Услышал:
– То, что я вижу во сне, может быть правдой?
– У вас магическая связь с кем-то или чем-то, что я не могу отследить. Да, это может быть правдой.
Бела зажмурилась, одновременно и пытаясь отогнать от себя такую правду, и ругая себя за недопустимую слабость.
– Бела, что бы вам ни снилось, в ваших снах вы не виноваты.
– Почему мне нравится… во сне мне нравится то, что со мной происходит? Все детали таинства. Словно я мечтала об этом всю жизнь. Так быть не должно.
– Заточенные…
– Их нет давно. Вы же знаете. Там что-то другое. Но оно словно сродни Заточенным. Никто не видит разницы. Но Заточенным богам нужна была жертвенная кровь. Чтобы получить силу и вырваться на свободу. В этом смысл всех обрядов. А этому, новому…
Ферг вздохнул. Легонько провел пальцами по плечу девушки. Она вздрогнула, словно очнулась.
– Что, Бела?
– Ему не кровь нужна. Я не знаю, что ему нужно…
– Я сейчас принесу снотворное. Вы ведь не испугаетесь остаться одна?
– Что вы! Я теперь, пожалуй, только заснуть боюсь.
«Черт знает, что у нее на уме, – думал Ферг, спускаясь за лекарством. – Зачем она вообще напросилась к Элайзе? Действительно испугалась этих снов? Если честно, есть чего бояться. И что станет делать дальше?
