беспокойтесь, делайте спокойно свое дело, я этого пацаненка подержу…
Овсянников сжал захватом шею Пасонена, чтобы тот не мог даже шевелиться, Вяйне захрипел и выпучил глаза. Казалось, еще мгновение, и он отключится. Лепс поднял повыше хирургическую пилу и приблизился к пленнику, как бы прикидывая, что бы ему отрезать в первую очередь. Обошел вокруг и деловито произнес:
– Ну что ж, приступим, пожалуй, чего время тянуть. Принесите мне какую-нибудь простынь или пару полотенец, а то, боюсь, крови много будет, запачкаюсь. И воды – чтобы в чувство нашего друга приводить…
– Нет! – крикнул по-русски Вяйне. – Не надо, я все скажу!
Он уставился белыми от страха глазами на пилу в руках капитана Лепса.
– Уберите это, пожалуйста…
– Хорошо, – тут же вмешался майор Злобин, до того, казалось, совершенно безучастно наблюдавший за всем происходящим, – пилу мы уберем. Если вы согласитесь правдиво ответить на все наши вопросы…
Вяйне быстро закивал – да-да, соглашусь.
– Но если вы будете врать… – угрожающе произнес Леонид Лепс, поигрывая пилой.
– Нет-нет, – затряс головой Вяйне, – не буду. Я всё скажу, честное слово…
– Товарищ старший лейтенант, отпустите пленного, – с напускной строгостью приказал Овсянникову майор Злобин. – А вы, доктор, отойдите от него. Не время еще…
Командир разведчиков немедленно ослабил захват, выпрямился и встал позади пленного, как бы говоря: «Я здесь, за тобой, и если ты вздумаешь хоть раз дернуться или даже громко чихнешь…» Леонид Лепс с видимой неохотой вернулся к столу и опустился на скрипучий стул. Но зубастую пилу не убрал – продолжал держать в руках, любуясь ее красотой и блеском.
Вяйне тяжело сглотнул слюну и попросил воды. Овсянников поднес к его трясущимся губам фляжку. Радист сделал глоток, сморщился и закашлялся:
– Водка!
– Конечно, – пожал плечами Овсянников, – что же еще! Не воду же нам, русским, пить… Самый наш напиток!
И весело засмеялся – славно пошутил! Финн кисло улыбнулся и приложился к фляжке – глотнуть для бодрости.
Дальше разговор пошел легко и непринужденно: майор Злобин задавал вопросы, а Вяйне – отвечал. Как выяснилось, он довольно хорошо говорил по-русски, почти без акцента. Что, впрочем, было неудивительно: его мать, урожденная Татьяна Одинцова, сбежала в 1918 году из революционного Петрограда в Финляндию и поселилась у друзей в Хельсинки. Через несколько лет вышла замуж за финского инженера и родила ему сына. А три месяца назад юного Вяйне Пасонена, студента университета, неожиданно призвали в армию. Раз хорошо говоришь по-русски, то послужи защите своего Отечества от страшных большевиков…
К несчастью, тот, кто принимал такое решение, не знал, что рядовой Пасонен панически боится врачей, и особенно – хирургов. В раннем детстве ему пришлось перенести довольно сложную и болезненную операцию – повторно сломали неправильно сросшиеся кости на левой руке, следствие детской шалости – грохнулся с дерева, – и мальчик навсегда запомнил холодный, мертвый блеск хирургических инструментов.
С тех пор он старался избегать врачей, предпочитая терпеть боль, но не обращаться к ним за помощью. Лишь бы не видеть снова эти ужасные металлические штуки! К счастью, здоровье у Вяйне было отменное, и с докторами он встречался крайне редко. А хирургические операции вообще больше ему не потребовались…
Но вот он снова увидел хирургические инструменты, и детские ужасы всплыли в памяти. И полностью парализовали его волю…
Через полчаса допрос был закончен – Злобин узнал все, что хотел. Как он и думал, финны планировали обойти 305-й полк с тыла, отрезать от основных сил 44-й дивизии и зажать на узкой рокаде у селения Пюнямя. Единственным способом избежать этого было самим перекрыть опасный участок и поставить надежный заслон. А лучше – разбить финский батальон до того, как он пойдет в поход. Напасть неожиданно, разгромить, разогнать ополченцев по лесам и, таким образом, обезопасить свои тылы, а также правый фланг 44-й дивизии.
И пусть у финнов имелось некоторое численное преимущество (батальон против двух красноармейских рот), но внезапная и решительная атака могла свести его на нет. Ополченцы ведь не ждут нападения, они уверены, что русские не полезут по узкой лесной дороге. Да и вообще чувствуют себя в полной безопасности – ведь селение Пюнямя затерялось в густых чащобах, путь к нему труден и извилист, а на подходах дежурили бдительные дозорные…
Откуда же было им знать, что у русских окажется человек, панически боящийся скальпелей, пил и ножей? И готовый на все, лишь бы не видеть их? Даже на то, чтобы провести врага к Пюнямя – в обход дозоров, тайными тропками…
Майор Злобин и Овсянников после небольшого совещания решили, что атаку на финский батальон надо повести немедленно, пока удача на их стороне. Да, она им сопутствовала – только что ликвидировали опасную диверсионную группу (даже без потерь!), получили важные сведения и захватили
