Впереди неожиданно ударили сухие винтовочные выстрелы, а затем послышались громкие, отрывистые команды. «Чёрт, опять не удалось по- тихому, – с огорчением подумал майор Злобин и приказал красноармейцам:
– Все, ребята, приехали. Дальше мы уж сами.
Бойцы тут же отвязали веревки и присоединились к своей роте, а бронелетчики заняли места в машине. Матвей Молохов, как всегда, встал у пулемета, Лепс и Градский прильнули с автоматами к бронещелям, а сам майор сел впереди с Сергеем Самоделовым – как и положено командиру.
Быстро завели мотор и включили мини-камеры, которые передавали изображение прямо на лобовое стекло – чтобы видеть, что делается вокруг. Двигатель привычно взревел, пропеллер завертелся, и сани легко понеслись вперед. Уже не было необходимости таиться, все решали скорость и наглость. Надо стремительно налететь, ошеломить, разогнать, распугать…
Бронелет проскочил мимо растянувшихся цепочкой красноармейцев и вылетел к месту боя. Там вовсю уже шла стрельба – несколько финнов засели за деревьями и палили из автоматов по бойцам младшего лейтенанта Коврина.
Сам взводный был уже ранен – сидел, прислонившись к сосне, и тихонько постанывал, держась за окровавленный бок. Он шел в атаку первым, как и положено командиру, воодушевлял и подбадривал бойцов, вот и угодил сразу под вражеские пули.
Финны, как ни странно, оказались бдительными – вовремя засекли приближающихся в темноте красноармейцев и подняли шум. В рукопашной схватке их, правда, удалось частично уничтожить, а частично отогнать в сторону, чтобы не мешали, но остатки дозора засели за деревьями и начали бешено отстреливаться. Их меткие выстрелы сильно мешали двигаться вперед…
Злобин мгновенно оценил ситуацию и принял решение – надо атаковать. Медлить нельзя – эти выстрелы уже наверняка услышали в Пюнямя, значит, подняли тревогу. Еще немного, и сюда подойдет подкрепление. «Светошумовыми!» – приказал он Молохову. Капитан Лепс передал через люк Матвею автомат с подствольным гранатометом, и тот сделал в сторону дозорных несколько выстрелов.
Резкие, громкие разрывы и яркие световые вспышки подействовали, как надо, – финны попрятались за елями и зарылись в снег, спасаясь от нового, невиданного оружия русских. Дорога была свободна. Самоделов включил прожекторы (чего маскироваться-то?) и дал полный ход. Бронелет подпрыгнул и понесся к Пюнямя, а за ним, пригибаясь и держа винтовки наперевес, побежали красноармейцы. Они знали, что от быстроты и слаженности действий зависит успех операции. Чем быстрее удастся взять селение, тем будет меньше потерь…
Злобин оглянулся: бойцы первого взвода уже дружно вязали зарывшихся в сугробы финнов, а младшему лейтенанту Коврину оказывали первую помощь. «Хорошо, – подумал он, – первый рубеж пройден. Но сколько их еще впереди?» У финнов было время, чтобы обустроить оборону Пюнямя, и теоретически они могли сопротивляться долго. Значит, и выковыривать их придется с трудом. Что очень не хотелось бы…»
Майор рассчитывал, что удастся обойтись без большого боя и крупных потерь – как с той, так и с другой стороны (ни к чему зря губить людей). Но пострелять в любом случае придется. Хотя бы для острастки оставшихся в селе ополченцев…
И он оказался прав – на самом подходе к Пюнямя бронелет встретили плотным огнем. Ополченцы ударили из тяжелого пулемета, а также нескольких десятков винтовок. Да еще бабахнули из противотанкового ружья – нашлось откуда-то…
Финны решили, что их атакует как минимум целый русский батальон, и со страху палили из всего, что имеется. Сергей Самоделов резко вывернул руль вправо и заложил крутой вираж, чтобы уйти от прицельного огня, но пули все равно противно защелкали по обшивке. Слава богу, кевларовую броню они не пробили, ничего серьезного не повредили…
Молохов ударил по ополченцам из своего «дегтярева», а затем добавил гранатами – и настоящими, и светошумовыми. Бронелет, как бешеный носорог, носился перед финскими укреплениями и поливал их огнем. Ополченцы засели за длинным бревенчатым забором, превращенным в некое подобие крепостной стены – с бойницами для пулеметов и ячейками для стрельбы, и тоже активно отстреливались.
Машина на ходу поворачивалась к обороняющимся то одним, то другим боком, что давало возможность вести огонь одновременно из пулемета, из автоматов (через стрелковые щели), а еще закидывать финнов гранатами со слезоточивым газом. Последнее, кстати, оказалось самым эффективным оружием – очень скоро ополченцы начали покидать свои позиции. Они надсадно дохали и вытирали рукавами обильно льющиеся слезы. Однако центр обороны (где ворота) все еще держался. Видимо, стрелками руководил очень опытный офицер – он правильно организовал оборону и жестко командовал подчиненными. И еще постоянно подбадривал их громкими криками…
– Видишь того крикуна? – показал Матвею майор Злобин.
– Да, – понимающе кивнул тот, – сейчас я его…
Две посланные друг за другом гранаты (и отнюдь не с газом) угодили точно в цель – офицера оглушило взрывом, и он, как сломанная кукла, упал прямо на снег. Ополченцы тут же поволокли его в глубь селения. Следующие несколько гранат вдребезги разнесли деревянные ворота и открыли въезд в Пюнямя. Ополченцы стали потихоньку отходить, освобождая дорогу в селение… Но майор Злобин не спешил отдавать приказ преследовать отступающего противника: наверняка ополченцы устроили на въезде какую-нибудь ловушку – положили мину или вырыли «волчью яму», прикрытую сверху лишь тонкими досками. Они большие мастера на подобные штуки…
