– Слушай, – обратился он к Сергею Самоделову, – давай с другой стороны. Что-то мне здесь не нравится… Слишком уж все просто.
Сергей кивнул и направил бронелет вдоль деревянной стены. В одном месте удалось обнаружить небольшую, едва приметную калитку. Не увидели бы, если бы к ней не вела чуть заметная тропинка. По которой, видимо, финны ходили в лес за дровами и бревнами для своих фортификационных сооружений. «То, что надо, – решил Злобин, – вряд ли нас здесь ждут».
Он приказал Молохову освободить путь, и тот очередной гранатой разнес часть забора вместе с калиткой. После чего бронелет на полном ходу влетел в село, раскидав немногочисленных защитников. Финны, явно не ожидавшие нападения в этом месте, кинулись врассыпную. Бронелет пронесся мимо них и вылетел на главную площадь, чтобы разогнать последних защитников Пюнямя.
Те, впрочем, и так уже дружно драпали прочь, справедливо полагая, что против бешеной русской машины они совершенно бессильны. И вообще, драться с бронетехникой должна артиллерия, а они – обычные ополченцы, не имеющие ни тяжелого вооружения, ни должных навыков ведения боя… Так что лучше позаботиться о себе и своих близких, ведь в случае твоей смерти или ранения кто о них позаботится? Долг перед родиной – это, конечно, святое, но не тогда, когда дело касается твоей семьи…
Через полчаса бой был закончен: красноармейцы выгнали остатки ополченцев из селения, а разведчики старшего лейтенанта Овсянникова захватили их штаб и даже взяли в плен капитана Лахтинена, командира батальона. Прочие офицеры, как и большинство ополченцев, благополучно бежали – весьма резво скрылись в лесу, чтобы потом уйти к своим. В тыл, в глубь, подальше от этих страшных русских…
Преследовать финнов не стали, абсолютно ни к чему. Злобин приказал помочь раненым (как своим, так и финнам) и организовать новую оборону. В Пюнямя предстояло задержаться как минимум на два-три дня – до тех пор, пока мост, наконец, не будет достроен и дивизия спокойно не перейдет на противоположный берег, поэтому следовало подготовиться к возможным контратакам. Селение имело важное тактическое значение…
После этого майор вместе с Германом Градским занялся изучением карт и документов, захваченных в штабе. Из них следовало, что в этом районе значительных финских соединений больше не было – почти все находились севернее, где шли тяжелые бои с наступающей 163-й дивизией. Значит, перед 44-й открывалась отличная возможность быстрого и беспрепятственного движения на Оулу. Глупо этим не воспользоваться…
Помимо бумаг и карт в штабе нашли запасы продовольствия (очень кстати), оружия и боеприпасов (тоже надо). И, что особенно порадовало, много теплой одежды. Финны, когда бежали, побросали все, даже свои личные вещи, и теперь все это богатство по закону досталось красноармейцам. Как боевые трофеи…
Безрукавки, свитера, штаны, шарфы, варежки, перчатки, валенки, шерстяные чулки, байковое белье и прочее тут же распределили между красноармейцами – кто в чем более нуждается. Так в основном решили проблему утепления личного состава, ведь, что ни говори, а в лютый мороз вязаные носки и толстые валенки гораздо надежнее простых портянок и тонких сапог. О свитерах и безрукавках даже говорить не приходится – под гимнастерками они надежно прикрывали тело от холода. И пусть это было совсем не по уставу, но зато тепло и удобно. Воевать в таком обмундировании можно в самые суровые морозы, а это сейчас было самым важным…
Часть трофеев предложили бронелетчикам – тоже для утепления, но те наотрез отказались: свое имеется, и не хуже! Это было чистой правдой: униформа, которую им сшили в Институте времени, надежно защищала от любого мороза, могла выдержать даже страшные холода (за счет особой шерстяной ткани). К тому же ночевать в бронелете было тепло и комфортно, не то что на лапнике у костра или в командирской палатке, поэтому бронелетчики с чистой совестью отказались от своей части добычи – лучше отдайте красноармейцам, им гораздо нужнее.
Была еще одна причина, почему бронелетчики не стали брать финские вещи: их собственная униформа была пропитана особым составом, который отпугивал вшей и прочих паразитов, в то время как в одежде ополченцев, что и говорить, их было предостаточно. Война, сами понимаете…
Вши являлись настоящим бичом для красноармейцев. Бойцы, не имея возможности нормально помыться и поменять белье, сильно от них страдали, постоянно чесались и матерились. Конечно, при малейшей возможности они старались устроить баню и хоть какую-то постирушку, но попробуйте сделать это в зимнем лесу! Банно-прачечная же часть 44-й дивизии, как и многие другие ее тыловые подразделения, застряла где-то позади. О ней, как и о полевом хлебозаводе, до сих пор не было ни слуху ни духу…
Майор Злобин, как старший по званию, принял на себя командование небольшим гарнизоном в Пюнямя. Он приказал по возможности быстро восстановить взорванные ворота и калитку, организовать дозоры и патрули по периметру (финны же рядом!) и провести проверку всех домов – не спрятались ли там ополченцы?
В избах нашли лишь гражданских – около тридцати человек, в основном – пожилых людей. Это были крестьяне – те, кто не захотел, как и старики на хуторе Христаля, бросать хозяйство и отправляться зимой в неизвестность…
Злобин приказал собрать всех местных селян на площади. Когда их пригнали к штабу, он с помощью Градского объяснил, что им, как мирным жителям, ничего не грозит, можно не бояться человека с ружьем. Спокойно занимайтесь своими делами, граждане, никто вас не тронет.
Но майору, похоже, не поверили. Финны угрюмо смотрели на него и напряженно молчали – очевидно, готовились к тому, что их сейчас дружно погонят в Сибирь. Как писали в их газетах… В конце концов Злобин махнул рукой – расходитесь, ступайте по своим домам. На этом общение с местным
