препаршиво… Не говоря уже о том, что пива совсем нет. На воле же по-любому будет лучше, даже в армии.
Кроме того, Сами сказали, что, как только военные действия кончатся, его сразу же отпустят и простят все старые грехи. Можно начать жизнь по новой, с чистого листа. Снова пить, гулять, буянить, драться, дебоширить – все, что угодно. Лишь бы не доводить дело до серьезных последствий…
В армии Сами неожиданно понравилось – пришлись очень кстати его сила и злоба. Он быстро заработал авторитет среди товарищей (в основном с помощью кулаков), и его стали ласково и уважительно называть «гориллой». Командование, чтобы избавиться от буйного и плохо управляемого бойца, часто посылало Сойву на самые опасные задания. Из которых он, как ни странно, всегда возвращался целым и невредимым. За храбрость и самоотверженность он был даже представлен к награде, только бумаги где-то застряли наверху…
Сойву был просто счастлив таким вниманием к себе – надо же, его уважают! И даже наградят! После войны он вернется на лесопилку и всем покажет – смотрите, люди, что у меня есть. Вы считали меня тупым, ни к чему не годным, а вот она, медаль. Большая и блестящая.
Но все его сладкие мечты мгновенно рухнули – когда русские захватили его в плен. И вместо награды его ожидала холодная Сибирь. Или что-то похуже…
… И ведь как обидно-то: почти одолел этого русского, подмял под себя, но получил подлый удар сзади по затылку. Это не по-честному, у нас так не дерутся! Вот и взяли его подло в плен…
Появление на поляне капитана Юсси Йокинена Сами воспринял как знак судьбы – надо вырываться! Он набросился на Мешкова – сбить с ног, захватить оружие, бежать. Сбить удалось без труда: Иван был в два раза легче финна. Сойву ухватился ручищами за винтовку и стал ее вырывать, но Иван вцепился в свое оружие намертво – понимал, что от этого зависит его жизнь…
Юсси Йокинен и Матвей Молохов увидели друг друга одновременно. И одновременно же выстрелили. Первый дал короткую очередь из ручного пулемета, второй – пальнул из пистолета. Попали оба – капитану русская пуля угодила точно в голову, а пулеметная очередь финна прошила Молохову грудь…
К счастью, под гимнастеркой у Матвея имелась защита – легкий, но прочный кевларовый «броник», который и спас ему жизнь. От пулевого удара Молохов отлетел назад, повалился на снег, но быстро поднялся и приготовился к бою. Но драться оказалось уже не с кем: капитан Йокинен был мертв…
Но и Матвей оказался ранен. Из трех пуль, попавших в него, две застряли в «бронике», а третья каким-то образом пробила защиту и угодила в грудь. Молохов почувствовал, как по гимнастерке потекла горячая кровь… «Это ничего, – подумал он, – стоять и стрелять я могу, значит, могу и командовать… Надо закончить бой».
Сзади Матвей услышал какое-то сопение и шум борьбы, обернулся – а это пленный бугай напал на Мешкова, повалил и уже почти вырвал винтовку из рук. Еще немного – и завладеет оружием. Тогда Ивану точно конец. Молохов, почти не целясь, выстрелил. И снова попал. Да и трудно было не попасть в такую крупную мишень, да еще с близкого расстояния… Бугай тяжело упал на Мешкова, придавил огромным весом. Иван с трудом выбрался из-под мертвой туши, сел, отдышался:
– Спасибо… товарищ… старший лейтенант… А то… уж подумал… все, конец мне…
– Ничего, мы с тобой еще повоюем, – слегка улыбнулся Молохов. – А теперь ты мне подсоби…
Иван подскочил, подставил плечо.
– Товарищ старший лейтенант, у вас серьезная рана! Надо срочно в госпиталь!
– Сам знаю, – усмехнулся Матвей, – но нельзя, нужно закончить здесь…
– Так уже все, – ответил Иван, оглядывая полянку и прислушиваясь к звукам выстрелов. – Кончился бой… Слышите, далеко палят, значит, финны отступают.
Действительно, стрельба шла уже где-то в глубине леса. Лыжники, потеряв своего командира и значительную часть личного состава, решили вернуться на прежние позиции. Тем более что и сигнал к отступлению уже был – зеленая ракета. Они свой долг выполнили, теперь можно подумать и о себе…
Красноармейцы преследовать их не стали – куда в густом лесу, да еще в темноте! Главное, мост был спасен и задача выполнена…
Уцелевшие бойцы третьей роты начали восстанавливать оборону и готовиться к отражению другого нападения (если случится). А первый взвод потянулся обратно к переправе – ждать новых приказов и распоряжений.
Молохов, поддерживаемый Мешковым, с трудом доковылял до моста. К нему тут же подлетел военный фельдшер:
– Снимите полушубок, товарищ старший лейтенант, мне надо вас осмотреть. И перевязать…
– Подождите, – попросил Матвей, – сейчас подъедут мои товарищи, бронелетчики. У нас есть свой врач, он и поможет…
Молохов не хотел, чтобы посторонний человек видел его кевларовый «броник». Ни к чему, могут возникнуть ненужные вопросы – что, да откуда, да почему… И врачебная квалификация капитана Лепса была ничуть не хуже, чем у местного военфельдшера. Леонид мог провести операцию, вынуть пулю, и даже в полевых условиях. Инструменты, лекарства, перевязочные средства – все у него имелось…
