– Ну, и где они, эти ваши бронелетчики? – едко спросил военфельдшер (он был несколько уязвлен таким недоверием).
– Сейчас будут, – уверенно произнес Молохов. – Вот увидите…
– И услышите, – подтвердил Иван Мешков.
Он находился рядом с Молоховым, поддерживал его, помогал сидеть прямо. И вообще считал своим долгом оберегать лейтенанта, который спас ему жизнь.
И действительно, вскоре со стороны леса донесся звук бронелета. Его двигатель ревел так сильно, что было слышно за километр. Через пару минут машина, подняв снежный вихрь, вылетела к мосту. Из нее выскочил майор Злобин, подбежал к Молохову. Матвей попытался встать, чтобы доложить, но Злобин лишь махнул рукой – сиди. Он увидел, что Матвей ранен.
– Товарищ майор, ваш приказ выполнен, – произнес Молохов, – финны от переправы отброшены. Наши потери…
– Серьезно ранен? – перебил его Злобин.
– Да нет, ерунда, – криво ухмыльнулся Матвей, – зацепило слегка. Достал-таки меня один финн…
– Капитан Лепс! – громко крикнул майор.
Леонид уже спешил на помощь – со своим саквояжем, естественно. К ним подошел и Герман Градский – чтобы помочь, если что. Самоделов остался в машине – прикрывать мост и своих товарищей. Вдруг финны снова полезут? Маловероятно, конечно, но на всякий случай…
Бронелетчики отогнали от Матвея всех любопытных, в том числе и военфельдшера (на что тот очень обиделся), стащили с Матвея полушубок, сняли «броник» и гимнастерку. Лепс осмотрел рану, покачал головой – тяжелая, нужна срочная операция.
Молохова с помощью красноармейцев перенесли в бронелет, уложили на сиденье. Леонид еще раз осмотрел рану и вздохнул:
– Очень глубоко…
– Сможешь достать пулю? – спросил Злобин. – Я тебе помогу, если будет надо. Поработаю хирургической медсестрой…
– Нет, нам одним не справиться, – покачал головой капитан Лепс, – боюсь, задето легкое. Нужна серьезная операция. Я, конечно, остановлю кровь, вколю Матвею кое-какие препараты, но нужно все же в госпиталь. И чем скорее, тем лучше.
– Тогда едем, – решил Злобин.
Сергей Самоделов кивнул – понятно. Бронелет осторожно перевалил через недостроенный мост, вылетел на дорогу и, распугивая ревом ночных волков и других лесных зверей, полетел в тыл 44-й дивизии – в лазарет.
– Очень ты, Матвей, шустрый, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал майор Злобин. – Мы только подошли к финнам, чтобы ударить с тыла, а ты уже все сделал. Нам даже пострелять как следует не удалось – они бежали как сумасшедшие. Аж пятки сверкали. Точнее, лыжи…
Матвей слегка улыбнулся – спасибо, товарищ майор! Он находился в полном сознании и даже пытался шутить, но все понимали, что ему очень больно. Пуля засела глубоко. Слава богу, другие пули застряли в «бронике», а не то бы…
Злобин дал знак: лежи, Матвей, не разговаривай, береги силы. Скоро госпиталь… Бронелет летел по накатанному снегу к деревне Линтала, где находился полевой лазарет. Там же, кстати, располагался и штаб 44-й дивизии.
Капитан Лепс сделал Матвею перевязку, промыл рану, вколол кое-какие лекарства (в том числе такие, которых еще не было в арсенале советских медиков), и попросил – давайте, ребята, поскорее…
Сергей Самоделов выжимал из машины все, что мог, двигался на предельной скорости, хотя это было очень опасно: на дороге то и дело попадались застывшие, мертвые грузовики, которые приходилось объезжать по обочине. А вдоль шоссе длинной колонной вытянулись конные повозки. Их было много, очень много – шел целый дивизионный обоз.
Уставшие красноармейцы ночевали возле своих повозок, грелись у костров, готовили еду, пили чай. Лошади меланхолично хрумкали сено – удалось немного добыть в одном финском селении. Отдельными группами стояли танки и бронемашины – черные, мрачные, неподвижные. Их экипажи через каждые полчаса прогревали моторы – иначе утром не заведутся. Морозы-то стояли суровые, северные…
Через двадцать минут долетели до госпиталя. Он состоял всего из четырех палаток: в одной находилась операционная, в двух других спали раненые красноармейцы (утром их собирались отправлять в тыл), а в четвертой ночевали сами медики.
Бронелет с ревом подлетел к операционной палатке. Злобин разбудил дремлющего на деревянном топчане хирурга, тот открыл сонные глаза, все понял и кивнул. Протер руками усталое, серое лицо (в последние дни было много работы, раненых везли и днем, и ночью), поднялся, умылся холодной водой и через минуту был уже готов. В «буржуйке» развели посильнее огонь, чтобы согреть палатку, повесили дополнительные керосиновые лампы – для света.
– У нас есть свой врач, – сообщил майор Злобин, – если позволите, он вам поможет…
Хирург кивнул – конечно же, кто откажется от помощи! В военных условиях каждая пара рук на счету. Сам он в последние дни спал короткими урывками, всего по два-три часа, а работать приходилось почти круглые сутки. Поэтому врач был безумно рад любому свежему человеку, и тем более
