готов. И, главное, сам рвался в бой…
Но одно дело – служить в тыловом гарнизоне, и совсем другое – в действующей армии, да еще на фронте. Прибывшие лейтенантики не имели ни должной подготовки, ни боевого опыта и часто гибли в первые же дни. Или во время глупых лобовых атак, или по собственной небрежности и неосторожности. Многие считали, что можно взять укрепленные позиции противника на одном голом «ура», и жестоко расплачивались за это. Некоторым, как Дмитрию Коврину, еще фартило, они отделывались легкими ранениями и попадали в госпиталь, где можно было проваляться до конца кампании. И таким образом уцелеть. Но не все это понимали…
Коврин, например, считал, что ему, наоборот, страшно не повезло – он так рвался на фронт, на передовую, а оказался ранен уже в первом бою. Так глупо все получилось! Надо бы скорее поправиться и вернуться в роту, чтобы довоевать… Этим Дмитрий очень понравился Молохову – своей мальчишеской отвагой и абсолютной уверенностью, что без него победы не будет. Ранение – это так, пустяки, досадная случайность, а вот когда он вернется, тогда и покажет финнам…
… Эх, только бы врачи отпустили, а то войне скоро конец, и он так и не успеет себя проявить. Что товарищам расскажет? Что всю кампанию в лазарете провалялся и в боях почти не участвовал? Нет, это глупо. Ни наград, ни славы так не получишь…
Молохов слушал Дмитрия, кивал и соглашался – конечно, надо скорее вернуться в строй (бесполезно переубеждать мальчишку), а сам думал: «Ничего, брат, ты еще повоюешь. И очень скоро. Лучше радуйся, что ранение легкое, считай, пустяками отделался. Зато впредь будешь умнее, на рожон не полезешь…»
Дмитрий, в свою очередь, расспрашивал Матвея о бронелете – его очень заинтересовала эта необычная машина. Молохов отвечал уклончиво, чтобы не сболтнуть лишнее, но интерес Коврина к новой технике поддерживал: правильно, пусть привыкает, что в войне все будут решать моторы. У кого их больше и лучше – тот и выиграет. Ну, еще, разумеется, пушки, без них тоже никак. Не зря же артиллеристов прозвали «богами войны»! А вот «царице полей», пехоте, в грядущей войне придется очень несладко – поползает вдоволь на пузе по слякотной, раскисшей земле, помокнет под дождем, побродит по бесконечным дорогам, посидит в мерзлых окопах… И измеряет шагами пол-России и пол-Европы. Сначала на восток, а потом – на запад. Велика Русь- матушка, если пешком топать от Бреста до Москвы, а потом обратно. И еще дальше, до Варшавы, до самого Берлина…
Но об этом Коврину знать не полагалось, а потому Матвей больше говорил о простых и понятных вещах – стрелковом оружии, боевой тактике, особенностях техники. О том, что могло очень пригодиться Дмитрию. Передавал, так сказать, боевой опыт. Учил глупо вперед не лезть, а руководить красноармейцами грамотно, правильно, не подставляя ни их, ни себя. Какой толк от мертвого бойца? Даже меньше, чем никакого. А вот если толково распределить силы и ударить по противнику в самом слабом месте, используя при этом имеющиеся огневые силы и броневые средства…
И еще они часто говорили о девушках. У Дмитрия, как выяснилось, подруги не было (он вообще еще не имел серьезных отношений), поэтому своим опытом делился Молохов – но тоже аккуратно, чтобы не сболтнуть лишнего. А то однажды чуть не проговорился – ляпнул, что недавно смотрел с одной своей знакомой дома интересный фильм…
На что Коврин сделал большие глаза – как это, дома? У тебя что – есть свой кинотеатр? Быть того не может! Пришлось выкручиваться, сочинять на ходу: дома – это, мол, в доме, где он живет. В большом новом семиэтажном здании, построенном недавно в самом центре Москвы. На его первом этаже располагается кинозал, и это очень удобно, даже на улицу выходить не надо. Здесь же, в холле, есть буфет, где перед сеансами играет небольшой оркестр, можно потанцевать с девушкой…
Дмитрий поверил: в Москве действительно в последнее время строилось много новых зданий (сам в хронике видел), в некоторых вполне могли быть и кинозалы. А почему нет? Вот, к примеру, в Саратове недавно возвели новое заводское общежитие, в котором есть все удобства: и жилые комнаты, и кухни, и столовые, и душевая с прачечной, и «красный уголок» с библиотекой, и читальный зал…
Значит, вполне мог быть и кинозал. Это правильно: забота о трудовом человеке, о его досуге. После работы поел, переоделся и пошел смотреть фильм. Можно с друзьями, а можно – и со своей девушкой…
Дмитрий вздохнул – с женским полом ему пока не везло. Внешне он выглядел совсем еще мальчишкой – пухлогубый, розовощекий, с наивными голубыми глазами. Его и воспринимали как мальчишку – или как младшего брата. Девушки доверяли ему свои секреты, делились мечтами, рассказывали о первых свиданиях. Дмитрию же хотелось не слушать о чужих поцелуях, а самому получать их. Но все его попытки пригласить очередную знакомую на свидание заканчивались крахом – ему предлагали только дружить. Что за невезение!
На что Матвей, как старший и более опытный товарищ, спокойно сказал: не расстраивайся, брат, и не отчаивайся. Может, скоро все изменится, девушки будут сами на тебя вешаться. Даже раньше, чем ты думаешь. Мужчина на войне взрослеет быстро, опомниться не успеешь, как станешь настоящим красавцем, орлом, сам выбирать будешь, кого пригласить на свидание…
На что Дмитрий только мечтательно вздохнул – скорей бы. В общем, жизнь Матвея в лазарете была не такой уж и плохой, выздоровление шло успешно. Еще несколько дней, и он сможет ходить, а значит, сможет и воевать. И вернется к своим обязанностям, к своим друзьям-товарищам.
А то как они без него? Наверное, уже всех финнов разогнали…
Между тем противник не сидел без дела. Воспользовавшись моментом, финны решили нанести внезапный удар. Но не по самой 44-й дивизии – сил
