Тин отрицательно качает головой. Снова вернув на лица вежливо-безразличное выражение, возвращаемся в зал.
Рядом с Ниа уже нарисовался светловолосый паренек в камзоле желто-красно-черных цветов.
– Сэр Кат, поздравляю с победой. И вас тоже, госпожа Тианамирея.
О, высокий даркаан! Неплохо для его возраста.
– Леди Тианамирея. – Тин чуть смещает акценты, превращая определение в «замужняя дворянка, имеющая собственный титул».
– Рад вас видеть, Роман, – отвечаю на рукопожатие. – Благодарю, что присмотрели за Ниа.
– Беседа доставила мне удовольствие. – Паренек чуть покраснел. Вежливые формулировки в его устах еще не стали пустой формальностью.
– Простите, барон, – рядом останавливается кто-то из слуг. – Вас желает видеть лорд-канцлер.
– Папа, можно я пойду пообщаюсь с ребятами?
– Тревожка с собой?
Ниа демонстрирует выскользнувшую из рукава тонкую черную (от моей крови, между прочим) палочку, закрепленную на золотой цепочке.
– Иди, развлекайся, – улыбкой отпускаю молодых людей, а сам следую за слугой.
Кабинет на втором этаже погружен в уютный полумрак, разгоняемый лишь парой свечей. Толстые двери надежно отсекают звуки, и лишь отблески в оконных стеклах напоминают о царящем снаружи веселье.
– Вы желали меня видеть, господин канцлер?
Поклон замершему в кресле мужчине, существенно более глубокий – леди Анне.
– Именно. – Кажется, настроение герцогу испортили еще до меня.
– Чем могу быть полезен? – Чтобы не стоять, как холоп перед барином, смещаюсь к окну.
– Вы должны взять Ричарда в оруженосцы.
– Вот еще! – У меня тоже сейчас настроение ни к черту.
Должен? Кому, интересно? Игнорируя свободное кресло, присаживаюсь на подоконник.
– Барон, вы понимаете, с кем говорите и о чем вас просят? Стать наставником будущего герцога – великая честь и знак особого расположения! Любой из присутствующих дворян будет просто счастлив оказать такую услугу семье тай-Гивер!
– Вот именно. К ним и обращайтесь.
– Поль, тише. – Леди тихонько коснулась плеча мужа. – Барон, прошу вас, не горячитесь.
Анна прошлась по комнате, словно собираясь с мыслями.
– Сэр Даркин, я не понимаю вашей позиции. Почему вы отказываетесь? Это ведь действительно знак особого расположения и доверия. Или вы имеете что-то против Ричарда лично? Мне казалось, вы относитесь к нему вполне доброжелательно.
– Именно поэтому уверен, что я для него неподходящий наставник, – считаю нужным объясниться. Герцог может хамить сколько угодно, но сеньору тай-Гивер я уважаю. – Леди, я не рыцарь, я маг. Я никогда не был оруженосцем и не представляю, как их воспитывать. Чему я его научу? Из меня паршивый наездник, весьма посредственный фехтовальщик, отвратительный стрелок, что там еще входит в число рыцарских добродетелей – плавание, стихосложение?
– Для этого есть наставники, – мягко возразила женщина. – Вы же должны научить его быть рыцарем, дворянином.
– Презирать балы и турниры, убивать на дуэлях, хамить сильным мира сего? – едко уточняю я.
Герцог тихонько хмыкает, видимо вполне согласный с характеристикой.
– Ценить людей за их достоинства, а не происхождение, знать цену жизни и данному слову, хранить верность друзьям и сюзерену, – поправляет меня леди.
– Качества для придворного, желающего преуспеть в жизни, скорее вредные.
– Лицемерию его научат и без вас, – вздохнула госпожа.
– И все же наемник, только вчера получивший дворянство, не лучший наставник для юноши из столь блестящей семьи, – все еще пытаюсь сопротивляться, хотя понимаю, что битва проиграна. – Он должен учиться у равных. Хоть у того же лорда-маршала. Это действительно достойная кандидатура.
– Я не отдам Мунго еще и второго сына! – отрезал канцлер.
Леди помрачнела, но справилась с эмоциями и продолжила столь же мягко:
– Ричард очень хотел попасть в оруженосцы именно к вам, и мы всецело поддерживаем его выбор. Барон, я прошу вас оказать мне эту услугу.
Завершающий удар в сердце.
– В конце концов, вы можете рассматривать это как тренировку. Ведь когда-нибудь вам придется растить и собственного сына.
Знает? Или просто случайность? Я напрягся. Что-то становлюсь параноиком. Но это, возможно, и к лучшему.
– Хорошо, договорились, – направляюсь к выходу. Проиграть такой сопернице – честь, но я терпеть не могу проигрывать.
