портьер, проникая в комнату, освещенную лишь тусклым светом лампадки. Двое. Замерли напротив друг друга. Они не виделись, давно не виделись и, кажется, первый раз за очень долгий день остались наедине. Любовь? Кому как не Деве Луны знать все оттенки этого чувства, но здесь было нечто еще.
Невысокая фигурка с волосами темной меди застыла посреди комнаты. Сила огня, рвущаяся наружу, была столь велика, что, казалось, способна спалить целый город, но была и какая-то надломленность, незавершенность. Решимость и обреченность птицы, защищающей гнездо.
Скользнув дальше, луч окрасил в цвет крови белые волосы того, кто замер у входа. Темная аура, окружающая фигуру, не шла ни в какое сравнение с буйством огня, но все же мужчина был сильнее. Сильнее спокойной уверенностью, сродни спокойствию спящего вулкана. И когда беловолосый шагнул вперед, рыжая отступила.
Человек остановился у двух колыбелей, постоял немного. Лишь мерное посапывание малышей нарушало тишину. Мелькнула серебряная игла. Несколько быстрых движений – и капли крови образовали на левой ладони странный узор. Еще одно едва уловимое движение – побеспокоенный малыш завозился, собираясь заплакать, но легкое прикосновение заставило его снова уснуть. Капля чужой крови упала в центр рисунка. Некоторое время маг просто стоял, сведя ладони вместе и словно прислушиваясь к чему-то. Застывшая в отдалении женщина за это время не шевельнула и пальцем, словно статуэтка из кости дракона – изящное творение древних мастеров. Еще одно движение иглой, еще одна капля детской крови, успокаивающее касание. Мужчина постоял еще немного, глядя в никуда, а затем губы его изогнулись в подобии улыбки, совершенно пустой, без тени чувств. Словно бы маг вспомнил, что в таких случаях полагается испытывать удовлетворение, радость, а радость нужно демонстрировать улыбкой. Продемонстрировал.
– Как ты назвала их? – Голос у беловолосого оказался хрипловатый, словно простуженный. На женщину он не смотрел, только на спящих в колыбелях детей.
– Дираминтар Аэмилиус Фрикс.
– Хидемитан Чинере, – уронил маг. Женщина выдохнула, еле заметно, словно боясь привлечь к себе лишнее внимание, но не в силах сдержать облегчения.
Маг молча кивнул на вторую колыбель.
– Диэнна Джакуэтта Нертия.
– Хиджетан Чинере.
Мужчина наконец-то отшел от колыбелей, развернулся к медноволосой. Следов крови на руке уже не было.
– Теперь я могу… уйти, как полагается? – Обреченность немого страха.
– Нет. – Эмоций в голосе мужчины не больше, чем в улыбке.
– Но почему? – Пламя лампады взвилось и опало, отвечая на чужие эмоции. – Почему ты отказываешь мне даже в такой малости, как честная смерть? Я не хочу сама. В память обо всем, что было, подари мне последнюю милость – умереть от твоей руки, как полагается дочери огня!
– Нет. Ты должна жить.
– Как? – прозвучало еле слышно. – И зачем?
– Ты нужна детям. Моим детям.
«Не тебе», – шевельнулись губы, но маг не отреагировал, даже если и услышал.
Скрипнула дверь, впуская юную прелестницу в бальном платье. Блеск свечей и украшений, обрывки музыки и веселья словно шлейфом струились за ее спиной. За руку она держала мальчишку в простом домашнем наряде.
– Александр, пожелай всем спокойной ночи и пойдем, я отведу тебя к Бьянке. Тебе тоже пора спать.
– Спокойной ночи, мама. – Мальчик обнял женщину и приник к ней всем телом, словно греясь в лучах ее силы. – Спокойной ночи, папа. – Отцу объятия достались куда более короткие, но все равно искренние. Серые глаза мага тоже потеплели, даже ответная улыбка вышла почти живой. – Спокойной ночи, Ди, спокойной ночи, Ди. – Александр по очереди заглянул в колыбели.
– Идем. – Ниаминаи снова взяла брата за руку. – Папа, Тиана, спускайтесь вниз, все уже собрались, – обернулась она на пороге. – Все-таки я очень рада, что вы снова вместе!
В зал спускаемся рука об руку, сразу становясь центром всеобщего внимания. В наступившей тишине оглядываю собравшихся. Здесь не только молодежь, с легкой руки леди Анны прозванная «детьми Гаэсса». Хотя какие они уже дети? Молодые львы, начинающие осознавать собственную силу. Костюмы цивильные, но вместо церемониальных шпаг у пояса – боевые клинки. Слава богам, так и не обагрившиеся кровью. Вон в углу опирается на трость сэр Эрцель, счастливый отец уже трех ребятишек, вон у колонны мэтр Сальвигор, член городского совета Киана, и еще много знакомых и не очень лиц. Нужно, наверное, что-то сказать?
– Спасибо. Я не забуду.
– Спасибо, – эхом звучит из-за плеча.
Клинки взмывают в воздух, раздаются приветственные крики. Старшие более сдержанны. Звучит музыка. Леди Жюстин делает какие-то знаки музыкантам, и степенную, положенную по протоколу фуэту сменяет быстрая, озорная кирама, более соответствующая настроению праздника.
