— Помочь всегда готов для блага.
— Внушите сыну моему, что ждет наш мир, если не уничтожить «парниковый эффект».
— Но согласится ли ваш сын на опыт очень необычный?
— Я его об этом попрошу. Не мне, всем людям это так необходимо!
Генерал попросил подождать его и вышел к сыну. Вскоре он пригласил гостя в другую комнату. Илья почтительно встретил старца словами:
— Я рад приветствовать вас, профессор. Отец мне объяснил. Я сразу понял все. Нас, физиков, не удивишь числом измерений. В математике любая степень — обычное дело. А я, хоть физик–теоретик, готов участвовать в любом эксперименте. Всякая теория без опыта мертва.
— Мне, чтоб не стать своим же предком, войти в минувшее нельзя. Но вот представить его можно. Поскольку это не во сне, мы оба с вами будем «мнимы».
Генерал на цыпочках ушел в свой кабинет. Наза Вец усадил Илью в кресло, придвинул стул, сел так, чтобы колени их соприкоснулись, и взял руки Ильи в свои.
— Что это будет? Гипноз? — спросил Илья.
— При вашей помощи — наш общий. На побережье были вы давно?
— Я возвращался морем из Америки в Париж с конференции. И в Гавре пересел на поезд. Язык французский мне знаком.
— Прекрасно! Так начнем с Парижа. Глаза придется вам закрыть. Представьте Эйфелеву башню! Она пред вами, и прохожие остановились рядом с нами. Французов слышим голоса:
— Вот наш символ города! — с гордостью сказал парижанин, видимо, приезжему гостю. — Более того, это символ технического прогресса, как видите, он всплеском ажурного металла поднялся к облакам и стоит уж двести лет.
Физик прикинул в уме и понял, что находится на пороге двадцать второго века.
— Представьте, при ее сооружении корифеи культуры тех времен протестовали. В том числе и знаменитый Ги де Мопассан.
— Как это странно, — отозвался гость.
— Однажды Мопассана застали в ресторане на одном из этажей отвергаемой им башни. Он объяснил, что лишь отсюда, из единственного места в Париже, не видно это «уродливое» сооружение! Причем «уродливое» сказал не по–французски, а использовал славянское слово. На Востоке у славян оно означает «безобразие», а на западе — «Красоту». Вот и разгадайте, что хотел сказать наш великий писатель.
— Теперь нам нужен Сан–Лозар, вокзал старинный с монорельсом, — шепнул Илье Наза Вец.
Физик сравнил себя и Наза Веца с мнимыми величинами в математике. Они там есть и в то же время не существуют, словом, «мнимы».
На вокзале, поднимаясь по лестнице на высокую платформу для приема монорельсовых поездов, толпа пассажиров не замечала их, порой проходя сквозь них, как через клочья прозрачного тумана.
Монорельсовые пути заменили прежние железные дороги, местами размытые поднятием вод. Происходило это постепенно, и люди стремились приспособиться к новым условиям.
Комфортабельные вагоны были подвешены к тележкам, двигавшимся по нижней части металлической двутавровой балки, тянущейся, как нескончаемый мост на ажурных опорах, напоминающих маленькие Эйфелевы башни.
Вместе с пассажирами оба «мнима» вошли в вагон, оказавшись в первом классе. В купе, которое они выбрали, восседала надменная пожилая дама, когда–то блиставшая красотой. Напротив нее — молодой блестящий офицер с модными усиками.
Вагон плавно двинулся, разгоняясь до умопомрачительной скорости, доступной прежде только самолетам.
Монорельс проходил высоко над землей. В окошко были видны пробегающие назад домики, шоссейные дороги, возделанные поля, где убирался урожай. Подвесная дорога не мешала зерноуборочным машинам работать по обе ее стороны и под нею, как на одном широком поле. Синели извилистые речки, ныряя под монорельс.
Находясь в купе, невидимые пришельцы из дальних лет стали невольными слушателями дорожного разговора пассажиров.
— Мадам, я вам сопутствую до Гавра? — осведомился офицер.
— Откуда вам это известно? — прищурилась былая красавица.
— Во–первых, поезд не останавливается нигде, а во–вторых, если бы остановился ради меня, я бы не сошел, предпочтя остаться с вами.
— Вы любезны, молодой человек, хотя и не слишком воспитаны, не представясь даме, прежде чем начать с ней разговор.
— Пардон, пардон, мадам! Я — солдафон! Позвольте исправить казарменную ошибку. Лейтенант, виконт Симон де Желеньи!
— Графиня Виолетта де Гранже до Гавра едет с вами.
— О, Боже мой! Графиня де Гранже! Гордость французской аристократии, блестящий род военоначальников, вельмож и кардиналов. Я буду хвастаться в полку такой поездкой, уверяю!
— Вы — милый льстец, хотя годитесь мне во внуки. Не предпочли бы вы модисточку на моем месте?
— Ну что вы! Можно ли поставить грязную пастушку рядом со слепящей королевой?!
