потолок всегда хорошо отражал звуки, но этой ночью оттуда и вовсе доносились раскаты грома. Внизу двигалась вся эта необъятная масса предметов, сгрудившихся вокруг Роберта Баррингтона. Их имена звучали подобно рапортам фузилеров. Я понял, что, как только окажусь там, перестану слышать что- либо и смогу полагаться только на зрение. И это не считая затопления.
— Похоже, она всерьез положила на тебя глаз, эта твоя Пайналиппи, — сказала Люси.
— Это все брюки. В коротких штанишках я никогда ей не нравился.
— Джеймс Генри Хейворд, — объявила моя затычка.
— Она влюблена в тебя по уши, не так ли?
— Ну, наверное, Люси. В какой-то мере.
— Ты рад?
— Ревнуешь?
— Джеймс Генри Хейворд, — сказала затычка громче.
— Вот уж нет.
— Я должен сказать тебе одну вещь, Люси. До того, как мы пойдем дальше.
— Джеймс Генри Хейворд! — Голос звучал все громче. Генри пытался докричаться до предметов внизу. Он звал их не переставая.
— Если мусор прорвется в центральную часть подвала, — сказал я, — шум станет для меня слишком сильным. Шум предметов, выкрикивающих свои имена. Я не смогу слышать ничего. Только ужасный рев. Тебя я тоже не смогу слышать.
— Мы справимся.
— Джеймс Генри Хейворд!
— Я имею в виду, что мне придется в значительной мере полагаться на тебя, Люси. Я не смогу услышать, как кто-то приближается. Я не смогу услышать вообще ничего.
— Я помогу тебе, Клод. Я буду начеку.
— Я не смогу тебя слышать, даже если ты будешь кричать, — сказал я.
— Джеймс Генри Хейворд!!
— Шум нарастает, Люси. Я это слышу, и моя затычка на него отзывается!
— Джеймс Генри Хейворд!!!
— Все эти выкрики несутся на нас, — воскликнул я. — Он приближается! Приближается, Люси!
— ДЖЕЙМС ГЕНРИ ХЕЙВОРД!
— Люси! Люси, он здесь.
Больше я ничего не слышал. Вообще ничего. Словно мы оба уже утонули. Она обращалась ко мне, что-то говорила, но я не мог разобрать ее слов. Моя голова, о моя голова! Переполненная, тонущая голова. Ни одного уголка покоя внутри нее. И она продолжала переполняться и тонуть.
22 Запечатанный коробок спичек
У меня густые рыжие волосы, круглое лицо и вздернутый нос. У меня зеленые глаза с крапинками, но эти крапинки не единственные на моем теле. Я вся покрыта веснушками. Еще у меня есть родинки и две мозоли на ноге. Мои зубы не очень белые, один из них кривой. Я пытаюсь быть честной и рассказываю обо всем так, как это было на самом деле. Я не лгу. Стараюсь изо всех сил. Одна из моих ноздрей немного больше другой. Я грызу ногти. Иногда меня кусают клопы, и я расчесываю их укусы. Меня зовут Люси Пеннант. Так меня зовут, и я никогда этого не забуду.
— Думаю, я люблю тебя, Клод Айрмонгер, ты, идиот.
— Люси! Люси, он здесь!
— Я люблю тебя, — сказала я.
Он меня не слышал. Он смотрел на меня, словно не узнавая. Его волосы стояли дыбом, с него ручьями стекал пот, а зубы были сжаты. Его голову переполняли все эти звуки, въедаясь ему в мозг. Это была лишь часть Клода, но до другой сейчас было не достучаться. Я схватила его за подбородок и повернула его голову к себе.
— С нами все будет в порядке, — сказала я, — обязательно будет. Если ты потеряешься, я найду тебя. Все равно как. Найду. Ты меня слышишь?
Он кивнул, но я не была уверена, что он меня понял. Ладно. Я тянула веревки со своей стороны, он — со своей. Мы достигли дна шахты и оказались в
