На последнем участке пути Антиквар догнал Стаса, пристраиваясь рядом:
– Что думаешь?
– По поводу?
– По поводу слов Прапора, – уточнил Иван.
– Меня арестуют… до выяснения, – хмыкнул Данилов. – Придурки.
– А что ты хотел? – удивленно спросил Иван. – Оркестра и девочек в белых фартуках? А в руках у них транспаранты: «С возвращением, Стасик!»?
– Иди ты, – буркнул Данилов.
– Нормальная реакция нормального командира. Если он не дебил. Сам подумай.
– Уже подумал, – обронил Стас, соглашаясь с доводами напарника.
– Ну раз подумал – знаешь, как себя вести. Повторихин тебя пробивает, поверь мне. Если уже не пробил. Так что все зависит от… много от чего. У-у- у-у! – протянул Иван, глядя на стоящего у входа старшего смены оплотовцев. – Походу, нам тут не рады.
– Это Куцый, – невольно улыбнулся Седой, разглядев знакомое лицо сержанта. – Он всегда такой.
Данилов оглядел родной блокпост, на котором не раз нес дежурство, попутно отмечая знакомые лица на постах. Ну вот он и дома… хотя радость от возвращения постепенно угасала: оплотовец прекрасно знал, что его ждет после пересечения границы базы. И от этого у него на душе скребли кошки.
Подойдя к блокпосту, Стас остановился, наблюдая развернувшуюся перед ним сцену и едва сдерживая улыбку:
Возле узкого прохода, заложив руки за спину, возвышался начальник караула сержант Киценко по прозвищу Куцый. На подошедшую троицу старший не обратил внимания, не желая отвлекаться от очень важного дела. Он беседовал с подчиненным. Дабы понять, как именно разговаривал сержант, нужно знать Киценко. Уровень децибелов в округе превышал все допустимые для человеческого уха пределы. Сам Куцый с красным от натуги лицом наклонился к бойцу – приблизился почти вплотную, отчего у Стаса возникли глубокие сомнения в том, что барабанные перепонки распекаемого служаки останутся в целости:
– …Вот скажи мне, Фефелов, упыря тебе в задницу, – продолжал надсадно орать начкар, – что гласит пункт номер двадцать два Устава караульной службы?! Я даже напомню для твоей тупой башки название: «Обязанности часового»! Надеюсь, скажешь, потому как я очень хочу узнать, что запрещается часовому во время несения дежурства на посту?!
Боец судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы и принялся мямлить:
– Часовому запрещается есть, пить, спать, справлять естественные надобности…
– О, стоп! – радостно воскликнул сержант. – Дальше не надо! А теперь, пожалуйста, растолкуй, почему ты здесь стоишь и выслушиваешь от меня порцию нравоучений, вместо того чтобы отдыхать?
– Не знаю… – пролепетал боец, бледнея.
– Мама, дорогая, роди меня заново! – театрально всплеснул руками ветеран. – Он не знает! Хорошо, я спрошу по-другому… какого хрена твое туловище торчало за территорией блокпоста в позе горного орла и справляло эти свои гребаные надобности? Вместо того, чтобы сделать это до заступления на пост? А, кретинушка?! Говори!
– Това… – боец громко икнул, – …рищ сержант. Понимаете… приперло.
– Господи! – начкар воздел руки к небу. – За что мне такое, а? Пошел вон! Здорово, Данилов.
Последнюю фразу Киценко произнес абсолютно спокойным голосом, повернувшись к сталкерам лицом.
– Привет, Куцый! У тебя, я вижу, полный порядок!
– Порядок?! Это, мать его, порядок?… – сержант резко повернулся и развел руками, – Откуда, если мне опять девочек прислали? А Куцый их на блокпосту обтирай. Пока дойдет, что противник рядом – их уже догрызают! Ну?! – голос ветерана стал похож на рев корабельной сирены. – Что молчим, обезьяны?! Правильно товарищ сержант говорит?
Из темноты донеслось робкое: «Так точно…»
– Ладно, Куцый, кончай базар! – Стас наклонился к Антиквару с Чикой, проговорив вполголоса:
– Надо срочно валить, а то он своими нравоучениями замучает кого угодно. Его не переговорить. Сержант Киценко – тот еще фрукт. У нас частенько новичков к нему на блокпост отправляют. Так, в воспитательных целях, чтоб гонор поуменьшить.
– Не торопись, Стас, – сержант сбавил тон, продолжая уже спокойным голосом: – Мне тут Прапор отписался насчет тебя. Я все понимаю, но должен тебя арестовать и проводить к командиру. Сдавай оружие… дам тебе пару гамадрилов. Они проводят. Прости, но так надо…
Данилов молча кивнул, понимая, что спорить бесполезно.
– А вы… – длинный палец Куцего указал на сталкеров. – Глушители, оружие со встроенными ПБС сдать! И валите к едрене фене. Заберете, когда будете уходить.
– Я тебе свой «вал» не отдам, служивый, – недовольно бросил Чика. – Сломаешь еще. А он мне дорог.
– Для тебя что дороже, сталкер? Автомат или жизнь?
