Одноглазые валеты

хотел, чтобы смерти команды рабочих тяжелым грузом легли на его душу.

Он был настолько увлечен своей миссией, что слегка засиделся, из-за чего Марк оказался посреди тления и разрухи в самом центре бассейна Амазонки – в окружении целого полка бразильской армии; солдаты подбирались все ближе и были явно рассержены. Даже с помощью остальных друзей путь назад в Штаты дался Марку нелегко. Он был настолько зол, что после этого не запускал Сияющую звезду целых полгода.

Но ничего хорошего, конечно, не вышло. Правительство Бразилии заняло еще больше денег у Всемирного банка и купило еще более мощные машины для уничтожения земли. Едва прервавшись, разрушение сразу же продолжилось.

Правда в том, что миру больше не нужны тузы, подумал он. Мы ему вовсе не нужны. Мы не можем сделать ничего конкретного.

Он взглянул на солнце. Его пылающая песнь жизни и света ослепляла его, наполняла. Но несмотря на всю эту возвышенность, он был лишь пылинкой, искоркой, которая быстро потухнет.

И он знал, что нашел свою правду.

Доктор Преториус откинулся на спинку вращающегося кресла и скрестил руки на тугом животе. Сегодня на нем был белый костюм. Он был похож на полковника Сандерса[56].

– Итак, доктор Мэдоус, вы приняли решение?

Марк кивнул и заговорил. Позади Преториуса открылась дверь, и слова застряли в горле Марка. В комнату проскользнула женщина – скорее, девушка; она больше походила на какой-то спецэффект, а не на человека. Ростом около метра шестидесяти, неестественно худая и вся синяя – даже сине-зеленая, мерцающая тем самым оттенком, который бывает у подкрашенного голубоватого льда. Температура в комнате ощутимо понизилась, хотя и до этого в помещении уже было прохладно.

– Вы не знакомы с моей подопечной? Доктор Мэдоус, позвольте представить вам Ледяную Сибил.

Она посмотрела на него. По крайней мере, повернулась в его сторону. Из чего бы она ни была создана, ее тело казалось прочным, как стекло, но при этом постоянно, едва заметно изменялось. У нее вроде бы были высокие скулы и выпуклые черты лица, но точнее было трудно сказать. Ее тело было изящным, как у манекена, и практически настолько же бесполым; хотя она оказалась обнаженной, сосков на ее крошечной груди не было, как и каких-либо других гениталий. И все же в ней было что-то внеземное, мифическое, что-то такое, от чего Марк почувствовал возбуждение, когда она взглянула на него своими стеклянно-голубыми глазами.

Она повернулась к Преториусу, наклонила голову с внимательным видом. У Марка создалось такое впечатление, что между ними шел какой-то разговор. Адвокат кивнул. Сибил отвернулась и направилась к двери с невероятным, нечеловеческим изяществом. Она остановилась и, напоследок взглянув на Марка, исчезла.

Преториус смотрел на него.

– Вы решили?

Марк вытянул руку и прижал к себе дочь.

– Да, приятель. У меня есть только один вариант.

– Эй? Есть тут кто?

Доктор Тахион осторожно переступил через порог – дверь была открыта. Сегодня на нем было пальто персикового цвета по моде восемнадцатого столетия и бледно-розовая рубашка, оттеняющая лиловый жилет. Его темно-сиреневые бриджи были присборены золотистыми лентами у колен. Гольфы были фиолетового цвета, туфли – золотого. Вместо искусственного запястья его ампутированная рука была прикрыта кружевным рукавом, из которого высовывалась красная роза.

Он замер от удивления. «Тыкву» распотрошили. Столы были перевернуты, прилавок разгромлен, журнальные стойки перевернуты, психоделические постеры сорваны со стен. Откуда-то слышалась музыка.

– Святые небеса! Что здесь случилось? Марк! Марк!

Из-за двери в задней части магазина, казавшейся непривычно обнаженной без бисерной шторы, которая всегда ее закрывала, выглянула поразительная фигура. Подранные штаны цвета хаки, черная футболка с логотипом «Queensrykche»[57], едва не лопающаяся по швам на непропорционально огромном торсе. Со своей небольшой головой и изящными, почти миниатюрными чертами этого нечеловеческого тела незнакомец выглядел так, словно красавчика Жан-Клода Ван Дамма, знатока боевых искусств, пропустили через гидравлический пресс и смяли.

Он остановился и посмотрел на Тахиона с невозмутимой улыбкой.

– Итак. Маленький принц.

Он говорил по-английски с необычным, почти восточноевропейским акцентом. Как и Тахион.

– Что ты сделал с Марком? – прошипел Тахион. Его здоровая рука потянулась за небольшим девятимиллиметровым «H&K», находившимся в кобуре на поясе его брюк.

Другой сжал кулаки. Ткань затрещала.