— Думаю, ты не до конца прочувствовал это желание. — Гектор помолчал, затем добавил: — Наверное, физический контакт может нам помочь. Мы должны сесть и взяться за руки. Я видел, в кино этот способ срабатывает.
Джеремия хотел возразить, сказать, что это абсурд, что такое бывает лишь во второсортных фильмах, но потом он вспомнил, где они находятся. Если это и был избитый киношный штамп, то вполне в духе Серых.
— Возможно, в этом что-то есть, — сказал он. — Готов попробовать. Где ты предлагаешь этим заняться?
— Можем сесть прямо здесь.
— На улице?
— Старина, решайся. Теперь или никогда. Пока мы будем искать подходящее место, твой приятель Арос нас сцапает.
— Ты не поверишь — я совершенно забыл о нем.
— Зато я не забыл.
Джеремия лишний раз убедился, насколько лучше подготовлен Гектор к той роли, которую Серые так опрометчиво поручили ему. Гектор обладал отменной реакцией и вместе с тем способностью анализировать ситуацию. Для всех — и для Серых, и для Человечества — будет лучше, если трон достанется такому, как Гектор Джордан, а не вечному неудачнику Джеремии Тодтманн у.
— Что ж, попробуем, — согласился Джеремия.
Они сели на тротуар, который нельзя было охарактеризовать ни как холодный, ни как влажный — к нему вообще не подходили никакие определения, поскольку он был лишь иллюзией и существовал постольку, поскольку так хотел Джеремия.
Гектор протянул обе руки, и Джеремия сжал их в своих ладонях. Должно быть, со стороны это выглядело забавным, но ничего лучшего они придумать не могли. Если их постигнет неудача, что ж, они поищут другое решение. Но что-то подсказывало Джеремии, что Гектор знает, что делает. Через какое-то мгновение Джеремия освободится от всего, останутся лишь горькие воспоминания о том, как он не смог спасти Каллистру. Он знал, что от этого бремени ему не избавиться никогда.
Да он и не хотел…
— Приготовились, — сказал Гектор.
Джеремия кивнул и крепко зажмурился. Он действительно хотел, чтобы у них получилось. Чары не принесли ему ничего, кроме боли. Гектор хотел обладать ими, что ж — воля его… Джеремия больше не чувствовал угрызений совести из-за того, что пытался переложить на чужие плечи свои проблемы. Его друг справится куда лучше, чем он. Гектор Джордан — это не Джеремия Тодтманн.
Он почувствовал, как что-то сдавило ему мозг.
И тьма навалилась на него со всех сторон.
Он попытался воспротивиться: он брыкался, размахивал руками, отбиваясь изо всех сил. Наконец до него дошло, на кого он — объятый страхом — обрушил град ударов.
Это был Гектор.
Джеремия в ужасе вытаращил глаза. Перед его взором, словно в замедленной съемке прокручивались страшные кадры. Гектор, без чувств, взмывает в воздух и, не издавая ни звука, летит к стене ближайшего здания. Странное дело, когда он ударяется о стену, та прогибается — Гектор же бесформенной кучей падает ниц.
— Боже, Гектор! Нет! — Джеремии кажется, что он кричит, на Самом же деле с уст его срывается лишь слабый шепот. Он с трудом поднимается на ноги и, пошатываясь, направляется к своему другу. Если он убил Гектора…
Он успевает сделать три, может, четыре шага, как вдруг видит перед собой темную фигуру. Джеремия с облегчением вздыхает, но на смену облегчению приходит недоумение, а затем страх.
Образ Гектора Джордана дрожит, как картинка на экране неисправного телевизора, и Джеремии никак не удается поймать его в фокус. Прежде только однажды Джеремия видел нечто подобное — это было, когда он расспрашивал двойника Мэрилин о Томасе О’Райане.
Гектор был никакой не Гектор, а Серый.
XV
— Что с тобой, Джеремия? — спросил ускользающий от взгляда Гектор. — У тебя такой вид, будто ты увидел призрак.
Только теперь, когда Джеремия знал, кто перед ним, он наконец понял, что крылось за привычкой Гектора сыпать штампами, вворачивать к месту и не к месту цитаты, часто их перевирая, и говорить в рифму. Невероятно — как он раньше не догадался? И как давно тянется этот маскарад? Давно.
