себя точно так же, как себя сейчас чувствовал Цезарь, и принял бы точно такое же решение.
Он кивнул, соглашаясь с неизбежным. Ему очень хотелось остаться и помочь Цезарю отомстить, как раньше, но остальные обезьяны все еще подвергались опасности. Он был нужен Морису и остальным.
«Я должен уйти», – догадался он.
Даже если он никогда больше не увидит Цезаря.
Цезарь, наверное, тоже понял, что это была их последняя встреча. Он сделал шаг вперед, прислонился своим лбом ко лбу Ракеты, и так они застыли на мгновение, прощаясь. У Ракеты перехватило горло, когда он вспомнил, как он и Цезарь начинали вместе, как враждовали много лет назад и какой длинный извилистый путь они прошли.
Неужели они подошли к концу этого пути?
Цезарь оторвался от Ракеты и посмотрел другу в глаза.
– Иди, – сказал он.
Ракета неохотно повернулся и пошел к входу в туннель. Потом оглянулся через плечо и посмотрел на Цезаря в последний раз, прежде чем спуститься вслед за остальными.
Он желал удачи своему другу.
И смерти Полковнику.
«Быстрее! – думал Плохая Обезьяна. – Быстрее, быстрее!»
Оставаясь рядом с выходом из туннеля, чтобы помочь взрослым обезьянам вылезти наружу, он заметил, как Морис повел стайку детей через ледяную равнину к подножию горы. Едва они подошли к ближайшему склону, как земля задрожала под ногами у Плохой Обезьяны. Грохот становился все громче и громче.
Сбитый с толку и испуганный, Плохая Обезьяна посмотрел в сторону громадной стены, защищавшей вход в лагерь. Часовые на стене явно были также возбуждены приближающимся шумом. Они пристально всматривались вдаль и показывали руками туда, откуда доносился грохот. Плохая Обезьяна замешкался, а потом тоже направил бинокль в ту сторону, откуда доносился шум. Холодная волна страха растеклась у него по спине, когда ужасный источник грохота попал в фокус.
«Другие люди! – догадался Плохая Обезьяна. – Идут сюда!».
В снежной мгле вдали засверкали огни, прорываясь сквозь темноту и кружащиеся хлопья снега. Вслед за огнями появилась колонна громадных бронированных машин, приближавшаяся к лагерю по широкой замерзшей долине. Их тяжелые протекторы вырывали в снегу глубокие борозды. Даже ярость зимы не останавливала их медленное уверенное приближение.
По всей длине стены зазвучали сигналы тревоги. Сражение между вступившими в войну людьми вот-вот должно было начаться.
И несчастные обезьяны оказались между двух огней.
«О нет, – подумал Плохая Обезьяна. – Только не сейчас!»
Вой сирен ударил Цезаря по ушам. По всему лагерю замерцали огни, загорелись они и в солдатских казармах, которые внезапно проснулись и ожили. Солдаты повалили наружу, сжимая в руках оружие, многие на ходу натягивали форму и зимние вещи. Они мчались на войну и нервно рявкали друг на друга.
– Твою ж мать! – заорал кто-то. – Они уже здесь!
Согнувшись в тени за казармами, Цезарь выругался – время для наступления было выбрано плохо, да и он сам тянул слишком долго. Добраться до Полковника и остаться незамеченным было сейчас гораздо труднее – лагерь проснулся, и Полковник должен был вести свои войска в бой. Цезарь испугался, что слишком долго ждал своей мести и теперь уже поздно.
Не тратя времени зря, он выскочил из укрытия и, прокравшись вдоль стены казармы, стал подниматься на крышу. Рискуя упасть, он побежал по заснеженной кровле к сторожевой башне, в то время как возбужденные солдаты бросились в другую сторону, к стене. Никто из них не смотрел вверх и поэтому не мог заметить ловкого шимпанзе, передвигавшегося по крыше в нескольких этажах над ними.
Враг атаковал их на земле, а не с воздуха.
«Это что, из-за метели? Или человечество после эпидемии больше не владычествует в воздухе?»
Цезарь точно не знал, к тому же это его не очень заботило.
«Пусть только не смотрят вверх… пока я не сделаю то, что должен сделать».
Добравшись до дальнего конца крыши, он остановился над обрывом. Перед ним, всего в нескольких метрах, стояла сторожевая башня. Яростные крики и глухие удары привлекли его внимание, и он посмотрел вниз, на основание башни, где группа офицеров стучала в металлическую дверь, закрывавшую вход. Они кричали, подняв головы вверх, пытаясь вызвать сторожевой пост, располагавшийся высоко над ними.
