на ноги при виде Цезаря и Ракете. Бросились к взрослым, разбудив своих товарищей. Цезарь стал опасаться, что дети могут поднять шум и насторожить охранников.
«Тихо! – показал он им знаками. – Не шумите!»
Надо отдать им должное – дети поняли, для чего была нужна тишина. Несмотря на свой юный возраст, они прекрасно понимали, почему ни за что на свете не стоило привлекать внимания людей. Они стояли молча, дожидаясь, когда две взрослые обезьяны войдут в загон, а потом в один момент облепили их. Их распахнутые, полные надежды глаза рвали Цезарю сердце, он нежно гладил детей по головам и старался успокоить. В то же время его глаза искали Корнелиуса и нашли его – он стоял на самом краю толпы. Корнелиус бросился вперед, по спинам других детей пробрался к Цезарю и упал в руки своему отцу. Переполненный эмоциями, Цезарь заключил в объятья своего сына, к которому всего несколько дней назад он вынужден был повернуться спиной. Он крепко держал Корнелиуса в своих руках и не хотел отпускать его ни за что на свете.
Но нужно было поторапливаться. Цезарь перебросил Корнелиуса себе за спину и начал собирать вокруг себя других детей, чтобы вывести их на свободу, пока не стало слишком поздно. Ракета наблюдал за ближайшей сторожевой башней, где сквозь открытую дверь виднелся одинокий часовой – охранник, по всей видимости, даже не догадывался, что происходило под самым его носом. Цезарь вывел детей из загона и повел к высокому железному фонарю, который стоял слишком близко к сторожевой башне, что очень беспокоило Цезаря.
Потребовалось всего мгновение, чтобы поставить крест на их изначальном плане.
«Туннель – это, конечно же, хорошо, – мрачно подумал он, – но мы пойдем другим путем».
Он стал помогать детям, одному за другим, взбираться на фонарь. Слушаясь его, они быстро карабкались по столбу и перебирались на электрический кабель, висевший высоко над сторожевыми башнями лагеря. Сильный ветер и обледенелые провода сделали этот путь более опасным, чем хотелось бы Цезарю, но природа не принимала во внимание его планы. Пусть метель кружилась вокруг детей – они, не обращая на нее внимания, карабкались по проводам по направлению к загону со взрослыми обезьянами, над головами солдат, которые несли службу внизу и больше беспокоились о падавшем на их головы снеге, чем всматривались в метель.
Можно было сказать, что метель отчасти помогала обезьянам.
Подползая к загону со взрослыми обезьянами, дети беззвучно прыгали в руки ожидавших их взрослых обезьян во главе с Озером, которые быстро передавали их родителям. Отцы и матери радостно хватали своих малышей – семьи воссоединялись.
Цезарь и Ракета подождали, пока все дети переберутся в загон взрослых, потом последовали за ними. Корнелиус, обхватив руками шею Цезаря, прижался к нему всем телом, пока они взбирались по фонарному столбу и ползли по качающимся от ветра электрическим проводам навстречу другим обезьянам. Пара крепких горилл подхватили шимпанзе, прыгнувших вниз с электрического кабеля, и поставили их на заснеженный пол загона, где их ждал спасительный туннель.
«Пока неплохо, – подумал Цезарь. – Но мы еще не в безопасности».
И еще долго не будем – пока жив Полковник.
С того момента, как отец пришел за ним, Корнелиус не хотел с ним расставаться. Малыш боялся, что отец бросил его, оставив одного в клетке с другими детьми, но теперь он понял, что Цезарь специально дожидался случая, чтобы прокрасться мимо страшных людей и спасти их всех, как он и должен был сделать.
«Я знал, что он придет, – думал Корнелиус. – Мой отец – Цезарь».
Но сейчас Цезарь загонял его и других детей в темную дыру в земле, где Корнелиус увидел звавшего его Мориса. Корнелиус был рад снова увидеть старого орангутанга, но слезать со спины отца и ползти в дыру ему не очень хотелось. Люди убили его мать и брата, и отец был единственным, кто у него остался.
«Я не могу снова потерять его!»
Но отец настаивал, чтобы он шел вместе с детьми.
«Будь храбрым, – знаками показал Цезарь, снимая Корнелиуса со своей спины и передавая его Морису. – И будь осторожен».
Корнелиусу не хотелось идти без него, но он старался быть храбрым, как велел его отец, таким же храбрым, каким был его брат, Голубоглазый. Он был сыном Цезаря. Он будет таким же храбрым, как Цезарь.
«Возвращайся ко мне скорее, – подумал он. – Быстро-быстро!»
Морис поставил Корнелиуса на пол туннеля, где уже стояло несколько детей, которых его отец и Ракета передали Морису. К его удивлению, вместе с ними стояла человеческая девочка, в руках она держала электрический фонарь. Она взяла Корнелиуса за руку и повела детей по длинному темному туннелю…
Прочь от его отца.
Плохую Обезьяну била дрожь – он нервно ходил вокруг входного отверстия колодца, хлопая себя по бокам в бесполезной попытке согреться. Завалы
